Жить – интересно!
Алексей Клочковский
Известный читающей интернет-аудитории автор предстаёт в новых ипостасях – как талантливый журналист, художник и музыкант. Полный юмора, ...
Антропологические предпосылки контркультуры
В основе социальной философии контркультуры лежит антропологический принцип, в частности фрейдовский антропологизм. В рамках контркультуры истоком натуралистической трактовки человеческой природы служит идея Руссо о "естественном" человеке, которая часто используется для критики тотальной эксплуатации человека в условиях капитализма, посягающего даже на "внутренний мир" личности. На основе этой идеи рождается и надежда, что в самой глубине человеческой природы остается цельное ядро, которое неподвластно никакой социальной манипуляции – это структура его чувств, эмоций.
В концепции личности Роззака, как и в его социальной философии, нашли свое отражение также идеи европейского персонализма 30-х годов с его "культом личности", идеи Э.Мунье, Ж.Лакруа, а также идеи Л.Толстого, М.Ганди, Н.А.Бердяева, П.А.Кропоткина и др.
"Личность не есть объект, которым оперируют, она – центр переориентации объективной вселенной" – так выражал свое философское кредо один из основоположников и ведущих теоретиков персонализма Э.Мунье. Персоналисты утверждали приоритет личности, предлагали сделать личность "точкой отсчета философии" – таким способом французская интеллигенция выражала свое разочарование в ценностях капиталистического общества XX в., основанного не на личностных, человеческих, а на вещных связях и отношениях. Идеалом общественного устройства персоналисты считали "гуманистическую цивилизацию", где ведущее место занимали бы духовные, эстетические, религиозные ценности. Главной среди многообразных форм человеческой деятельности они признавали не материальную, не производственную деятельность, а искусство, потому что именно в нем наиболее ярко выражалось человеческое Я.
Отечественный исследователь И.С.Вдовина подчеркивает, что главное в персонализме, несмотря на его идеализм и теоретическую ограниченность, – это его гуманистическая направленность: для преобразования современного западного общества персоналисты предлагают изменить шкалу оценок самого человека147.
Т. Роззак воспринял многие идеи французских персоналистов и стал развивать их уже в новых исторических условиях, формулируя в своих произведениях идеи экологического персонализма. Его экологический персонализм охватывает и идеал личности, и социальную и экологическую философию.
В качестве личности у Роззака фигурирует некий уникальный феномен: в центре Природы находится человеческая личность, а в центре личности – уникальное трансцендентное Я, которое надо раскрыть, развить путем самоуглубления, самопознания. Роззак убежден, что внутри человека заключен огромный потенциал добра, любви, справедливости – "Бог внутри нас всех!" – и этот потенциал нужно раскрывать. "Говорить о личности, – пишет он в книге "Личность/Планета" (1979), – значит говорить о врожденном богатстве возможностей, врожденном духовном благородстве, о нереализованных возможностях каждого человеческого существа"
Однако, по мнению других ученых, внутри человека, в его инстинктивной природе есть и деструктивный элемент. Например, К.Юнг утверждает, что "путь внутрь" требует большого мужества, так как "темное море бессознательного" таит и большие опасности. Но Роззак этой темы не касается – в его концепции личности человек должен самоуглубиться с одной целью – развить свой позитивный потенциал.
Можно проследить и диалектику его персоналистической философии. В начале 70-х годов гибель человеческого духа для Роззака означала кризис только социальных структур общества, в конце же 70-х годов судьбу духа он уже связывает с Природой, с судьбой всей Планеты.
В книге "Там, где кончается пустыня" Роззак писал: "Мы можем теперь признать, что судьба духа – это судьба социального порядка – если в нас гибнет дух, то это значит, что то же самое происходит и с тем миром, который мы построили вокруг нас"149. А в книге "Личность/Планета" находим уже такое его замечание: гибель личности и гибель Планеты неотделимы друг от друга. Таким
образом, экологический персонализм у Роззака перерастает в планетарный персонализм. Роззак тесно связал проблемы личности, природы и самой Планеты (которую он воспринимает как живую личность) и которые, по его мнению, также нещадно эксплуатируются технократией, как и пролетарии, негры и т.д. Им всем одинаково грозит опасностью безудержное развитие урбанистического индустриализма.
Следовательно, для теоретика контркультуры свойственно антропоморфное отношение к природе – распространение этического кодекса на природу. Ставя знак равенства между человеком и окружающей его социальной и естественной средой, Роззак превращает социально-личностный идеал во внеисторический и вневременной. Объективный конкретно-исторический анализ Роззак подменяет эмоционально-чувственным неприятием постиндустриального общества. Но несмотря на эти особенности роззаковской философии, нельзя не замечать мощный гуманистический потенциал его "экологического" персонализма.
Одномерное видение, ортодоксальное сознание и научное сознание – для Роззака понятия синонимичные. Такое сознание не признает "немую мудрость инстинктов", стремится подавить их, покорить тело. "Нашей культуре вообще в большей степени, чем любой другой, свойственна репрессия природного начала в человеке", – пишет Роззак
Подавляемая в нас сексуальность еще оказывает сопротивление, но другие свойства натуры уже ослаблены, вытеснены. В результате изживания "фантазийных" элементов в человеке и в природе выхолащивается все самое лучшее, сокровенное
Разум – это голова, голос тела – это все темное, неподвластное голове. Признавая только разум, отвергая все остальные стороны человека, мы отчуждаем голову от тела – так возникает страшная дихотомия нашей культуры, которая разрывает человека на части. А это крайне опасно, считает Роззак. Личность, раздираемая войной между разумом и чувствами, способна разрушить и себя
и все вокруг.
Современное общество насквозь пронизано кризисом – в кризисе личности, социальных институтов отражается и кризис природы – поэтому современный кризис носит планетарный, глобальный характер. Анализу этого планетарного процесса посвящена книга Т. Роззака "Личность/Планета: творческая диз-интеграция инду-
стриального общества" – это книга "о точке пересечения проблем человеческой психологии и проблем экологии". Экологическая мука Земли вошла в нашу жизнь через "радикальную трансформацию человеческой личности", пишет Роззак. "Экологический персонализм" – это истинное уважение личности человека и святыни Земли, признание их права на жизнь, их самоценности.
Своей персоналистической философией Роззак резко выступает против насилия над личностью, утонченных форм "технократической манипуляции", когда личность воспринимается лишь как сырье, как простейшее звено в процессе производства и потребления. В нынешнем обществе надругательство над личностью, попрание ее прав наблюдается повсюду, пишет Роззак, во всех институтах – в семье, в школе, на производстве. Человеку навязывают роли, вкусы, манеру поведения, исходя из требований экономической необходимости, а не из прав и интересов личности. Но урбанистический индустриализм точно так же эксплуатирует и природу, поэтому и ее права тоже следует защищать. Планета должна иметь свои естественные права на неприкосновенность, на жизнь, на свое природное достоинство... Таким образом, экологический персонализм – это взаимосвязанность проблем человека и природы, планеты Земля: чем глубже будет развито наше чувство личного достоинства, личной значимости, святости, тем больше мы будем проникаться беспокойством за состояние нашей экологической среды. "Нужды Планеты и нужды личности сегодня стали неразрывны". Они начинают "одновременно воздействовать на основные институты нашего общества с такой сокрушительной силой, которая, однако, несет в себе надежду на обновление всей культуры"
Нужды Планеты и нужды личности вступают в противоречие с ориентацией господствующих институтов общества; эти институты со временем все больше утрачивают культурную и нравственную легитимность, а вместе с этим – и свою прежнюю силу.
Роззак подчеркивает, что если Великая французская революция утвердила в общественном сознании идею равенства всех сословий, а американская революция – равенство всех рас, то контркультурная революция утверждает равенство и права всего живого на земле: стрекозы, горы, дерева, голубя, человека и самой Планеты – одинаковое право на жизнь, на неприкосновенность, на бережное отношение.
Механистической картине Вселенной, насыщенной произвольно тиражируемыми объектами, Роззак противопоставляет близкий древнему пантеизму образ живой целостности, "общины существ", каждый из которых незаменим и уникален.
Это новое мировоззрение с его принципами нелинейности, необратимости, уникальности постепенно завоевывает позиции в ("постнеклассической") науке, в культуре и даже в системе повседневных ценностных ориентаций.
Наше чувство личности углубляется одновременно с ростом чувства экологической ответственности – чем больше мы начинаем понимать неприкосновенность нашей личности, тем больше мы начинаем осознавать свою ответственность за благополучие Планеты.
Впервые в истории, пишет Роззак, экологическое сознание превратилось в международную силу, способствующую диалогу между народами мира о сотрудничестве в деле защиты Планеты.
Индустриальные системы и социальные институты, которые создал человек, уже не понимают человека и не могут служить его нуждам – более того, они могут легко порвать ткань природы, от которой зависит сама жизнь человека... Поэтому масштабы наших социальных и индустриальных систем – это уже не количественный, а качественный показатель – это качество жизни, качество человеческих отношений, которые возникают в результате наших коллективных действий для достижения целей научнотехнического развития.
Экологизм и персонализм связаны еще и потому, что мы с Планетой состоим из одного вещества, одних элементов – между нами действительно живая связь, поэтому судьбы человека и Планеты переплетены очень тесно, и сегодня Земля напоминает нам об этой связи.
Чем больше наши социальные и экономические институты и системы, тем больше в них бюрократии: строгий контроль и учет, точность управления и бумажный поток, проверка и перепроверка всего – и человек становится невидимым, статистическим фантомом, цифрой, а люди – нереальными для друг друга. Это распространенный "кафкианский кошмар" современной индустриальной жизни, пишет Роззак.
И если эти гигантские институты и структуры индустриальной экономики человек не уменьшит, не "диз-интегрирует", то Земля, не выдержав тяжести, сама может их сбросить с себя – и это будет глобальная катастрофа. Роззак считает, что только "революция сознания" – рост персоналистического самосознания человека и экологической ответственности – поможет становлению "тех тончайших взаимодействий, которые использует Земля, чтобы защитить себя от нашей агрессии, от опустошения и осквернения, которые мы ей несем"
Укрепление и углубление связей между личностью и Планетой Роззак рассматривает как основной показатель рождения здоровой экономической и экологической политики. Он убежден, что вскоре должны появиться такие теории и учения, которые помогут осветить и понять эту тонкую связь и помогут ей стать реальной силой. Спасая себя, человек должен спасти и Планету: "Спасая свою индивидуальность, люди утверждают человеческие масштабы, они подрывают систему, режим гигантизма. Подрывая таким образом гигантизм, они спасают Планету"
Современное общество считает себя передовым, прогрессивным, развитым, однако человек в этом обществе остается убогим и неразвитым. Глубокие внутренние противоречия этого общества, считает Роззак, ведут к жестокой деформации человеческой природы. Поэтому контркультурная молодежь поставила под сомнение все существующие в этом обществе стандарты морали. Ей стало невыносимо такое болезненное ощущение, когда "ты как личность живешь в мире, который презирает тебя, твою личность, эту личность растаптывают, размалывают как булыжник, а потом соединяют эти кусочки, превращая тебя в послушный, эффективный и, конечно, радостный персонал!". А эта молодежь хотела, чтобы с ней считались, чтобы ее слышали, относились к ней с вниманием, "чтобы те, кто выступает от имени государства, компании, народа – посмотрели нам в глаза и поняли, что мы – не статистический фантом, а что мы – есть, мы – реальны, мы имеем значение!"
Отказ от такой судьбы, поиск личной идентичности и аутентичного смысла существования человека, раскрытие потенциалов личности могут стать, по мнению американского ученого, "подрывной политической силой огромных масштабов"
Идеи Роззака о неразвитости современного человека и его неспособности принимать ответственные решения во многом перекликаются с идеями Римского клуба о человеке и человеческих качествах. Современный человек и в изображении авторов Римского клуба – это отчужденное, растерянное, дезориентированное существо. Жизнь ставит перед ним гигантские задачи, но он неспособен даже понять, оценить всю ту огромную ответственность, которая сегодня ложится на него – человек не в состоянии ни понять, ни выполнить "свое предназначение как регулятора жизни на Земле"
Как Роззак, так и А.Печчеи (один из президентов Римского клуба, итальянский ученый и общественный деятель) одинаково считают, что раскрытие внутренних потенциалов человека, его творческих сил и дарований жизненно важно для выживания человечества, потому что "только хороший человек может построить хорошее общество". Однако при этом Печчеи акцентирует внимание на развитие сознания и через сознание – развитие чувства ответственности, а Роззак настаивает на развитии эмоциональночувственной, нравственной стороны человека, его интуиции, трансцендентных, психологических качеств, так как он убежден, что чувство ответственности, моральное чувство рождается не из
рациональных начал, а из бессознательного в человеке.
В современном обществе человек находится в постоянном напряжении в погоне за ценностями материального успеха, карьеры, за "улыбкой фортуны" – за "лицемерными ценностями" урбанистического индустриализма. Он испытывает страх перед полным безразличием к нему общества, страх разорения, потери работы, утраты своего социального статуса. Такая жизнь рождает духовную опустошенность. И как своеобразная уравновешивающая сила рождается мечта – о целостности личности, о гармонии с природой, обществом. Роззак убежден, что жажда трансцендентного, которая сегодня стала все отчетливее проявляться в людях, потребность в религии, в метафизической опоре – это такие же естественные природные потребности, как и физический и интеллектуальный голод, сексуальное влечение – эти потребности нужно тоже понять и научиться удовлетворять, а не подвергать террору, экзекуции.
Сегодня в американском обществе рождается новый персоналистический этос – "новый персонализм", "новая культура личности", как протест против насилия над личностью, как стремление
к восстановлению всех тех лучших качеств человека – его нравственности, душевной отзывчивости – которые оказались невостребованными в рационалистически ориентированной индустриальной цивилизации.
Люди жаждут знать свое истинное предназначение, истинное призвание, истинный, не навязанный никем путь в жизни, именно свой труд, не навязанный обществом, исходящим лишь из интересов урбанистического индустриализма. Это стремление людей к самопознанию, к самовыражению Роззак называет "манифестом личности", "новым персонализмом".
"В наше время, – подчеркивает Роззак, – пишется тайный манифест. Он не появится в печати. Ни одно массовое движение не поднимет его как знамя... Речь идет о манифесте личности, о декларации ею своего суверенного права на открытие “Я?... Люди ожидают от жизни не только хлеба, работы, физической безопасности. За этими ясными и безусловными потребностями стоит не менее довлеющая потребность в личностном признании, в признании каждого из нас в качестве особого, значительного события во Вселенной... “Манифест личности, стихийно составленный и почти незаметно распространяемый, знаменует один из самых великих поворотных пунктов в человеческой истории?"
Кто пишет этот "тайный манифест"? Его пишет каждый человек, кто хоть однажды испытал спонтанное, яростное возмущение против той силы, которая хочет превратить его в безликую, шаблонную деталь социальной системы, против тех, "кто хочет использовать вас для своих целей – кто хочет гнуть вас, разбивать, жертвовать вами ради своих целей, ради политики, которая считается более важной, чем ваша судьба". Его пишет каждый, кто осознал свое право быть личностью.
"Именно под давлением обид и оскорблений вы начинаете с ужасом осознавать, как мало своей уникальности вы сохранили, сколько жизни вы не прожили... сколько нераскрытых сил, талантов, неизведанных возможностей ума и духа пропало... И все же вы понимаете, что внутри вас еще есть что-то помимо навязанных ролей, оно ждет вашего собственного становления, вашей личной эмблемы перед лицом печали и грядущей смерти – ваша аутентичная идентичность – ваше истинное “Я?"
Обретенная идентичность сделает нас "уникальными событиями в мире, созданными единожды-и-никогда-не-повторимыми, средоточием уникальности". Пробудившаяся к самораскрытию личность выдвигает свой лозунг: "Я – человек. Не сгибать, не калечить, не растягивать" – не кантовать!
"Тайный манифест личности" утверждает, что личность стоит выше всех коллективных фикций, таких как племя, нация, класс, социальное движение, революционные массы"
Каждая личность – уникальна, это "центр тонкой чувствительности и неповторимости", каждая личность – это "сокровище с бесконечными возможностями"
Роззак яростно выступает против любых форм нетерпимости к людям, свойственных авторитарной, репрессивной культуре – против неприязни к калекам, этническим меньшинствам и т.д. Он требует внимания к каждому человеку без исключения – для него все люди – драгоценны. Гуманизм Роззака поистине необъятен – он готов обнять и посадить на трон всех без исключения – и белых, и черных, калек и здоровых, гомосексуалистов, преступников и их жертвы. Всякий человек предмет его поклонения. Ему неважно, какими пороками, болезнями наделило его враждебное ему современное общество. Сам человек – чудо природы, ее тайна, ее смысл. В этом суть "нового персонализма" Роззака.
Роззак берет эпиграфом к одной из глав книги "Личность/ Планета" слова У.Уитмена:
Каждый из нас неизбежен, Каждый из нас бесконечен,
Каждый из нас здесь такой же священный Как и все вокруг.
Идея самораскрытия истинных внутренних дарований личности человека схожа с идеями равенства и братства, воплощение которых стало целью мировой демократической революции
Если человек проснулся для самораскрытия, для саморазвития, если он понял, что в нем есть плодотворный, нераскрытый потенциал, возможности духовного роста, то он будет стремиться к самораскрытию, потому что "человек – это смыслоищущее существо", которое должно понять свое предназначение в Космосе, он жаждет этого, как воздуха, и никогда не откажется от поиска своей идентичности, своей истинной сущности.
Роззак замечает, что критики его "персоналистической этики" никак не могут понять, что это не индивидуализм, не нарциссизм, не гедонизм. Новый этос самораскрытия – это не "мегаломания самообессмертивания", как называет его Д.Белл, это не "шумный гедонизм нашей экономики высокого уровня потребления". Но это и не антропоцентризм.
Антропоцентризм, основанный гуманистической культурой Возрождения, ставилчеловеканад Природой. Антропоцентрическое видение человеком самого себя как "царя Природы" привело к искажению его взгляда и на самого себя, и на Природу. Роззак, как и многие современные критики науки, также считает антропоцентризм Возрождения причастным к экологическому кризису, вызванному безответственным отношением к природе.
Покорение Природы со времен Возрождения рассматривалось как главный способ самораскрытия человека, развития его сущностных сил. Персоналистическая этика Роззака, смыкаясь с экологической этикой, ищет нового способа постижения мира – через раскрытие внутренней тайны самого человека, через обоснование нового способа отношения к миру, поиски путей гармоничного сосуществования человека и природы, человека и общества. В соответствии с этой философией человек рассматривается как составная часть святыни Природы, а Природа – как мать, которую надо любить, а не покорять.
Для самораскрытия человека не нужны никакие социальные движения – для этого прежде всего необходима интимная работа духа, нужно движение внутрь. Эта трансформация личности будет происходить внутри каждого человека, решившего осуществить свой проект раскрытия внутренних возможностей.
Новая культура личности, нарождающийся персонализм уже сегодня проявляется разными способами. Как известно, в США и во многих странах мира сегодня получают широкое развитие различные новые коммуны, новые культы, группы новой терапии, группы духовного роста, повышения творческой активности, группы психологической помощи. Там с помощью учителей, гуру, советчиков, психопомощников, психоконсультантов в "ситуационных товариществах" люди учатся менять стереотипы мышления, поведения, менять стандарты так называемого здравого смысла. В этих ситуационных группах люди объединяются со своими единомышленниками и в открытом, доверительном, "радостном диалоге" получают возможность говорить о своих проблемах и надеются быть услышанными и понятыми. Здесь людей объединяют общие беды, обиды, они получают здесь сочувствие и взаимопомощь, именно здесь человек раскрывается и может быть самим собой, имеет возможность открыто самовыражаться, не будучи осужденным другими членами группы.
Возникают новые профессии по оказанию психологической помощи с применением техники йоги и древних эзотерических учений. При университетах существуют "центры гуманистической психологии", трансцендентной психологии, группы и семинары по обмену духовным опытом. Все это делается, чтобы помочь человеку "двигаться внутрь", и это движение "может стать значительным политическим движением", "главным течением современной культуры". Если же этос самораскрытия не превратится в главное течение современной культуры, то мы утеряем последний шанс, пишет американский гуманист. Мы должны терпеливо культивировать то, "что может оказаться последним дрожанием духа в истории человечества".
Как вернуть духовное богатство человека из небытия, из забвения? Современное общество с его сайентизированными навыками мышления оказалось полностью неспособным обращаться с тонкостью духовной жизни. Нужно восстановить религиозный мистицизм, считает Роззак.
В сложной концепции личности, которую Роззак разворачивает в своих произведениях, большое место заняла идея религиозного мистицизма, которая считалась наиболее реакционной и подвергалась критике больше других его идей.
Для рождения новой личности нужен, по мнению Роззака,
"мистический анархизм" в духе Л.Толстого, М.Бубера, У.Уитмена, Г.Торо, М.Ганди, П.Гудмена и других – нужно внимание к "священному средоточию жизни". А при капитализме, как и при социализме, человек одинаково живет в "дурмане экономических расчетов", человеческому сердцу не раскрывается радость жизни, все силы направлены на материальные потребности. Путь к рождению новой личности – "во внутренней революции", в раскрепощении интуитивно-эмоциональной природы человека, в высвобождении спонтанной игры воображения, мистических сил.
К поискам трансцендентных корней культуры, к проблемам ее генезиса Роззак обращается в книге "Незавершенное животное"
Он считает, что культура была создана на заре человечества ее духовными лидерами – пророками, провидцами, магами, шаманами, которые обладали магическими, "визионерскими" навыками, умели обращаться с трансцендентными, сверхъестественными силами. Однако постепенно культура была отчуждена от своих истоков, секуляризирована, и многие факты, ценности ее утратили свой изначальный смысл, свои трансцендентные корни. Если для язычника и примитивных людей ритуалы, эмблемы, таинство причастия имели истинный онтологический смысл, то после секуляризации, реформации культуры этот смысл был утерян, и магия, "вводившая человека во внутреннюю одушевленную природу" , была заменена технологией, одержимой жаждой власти над природой, а таинство, дававшее человеку познание глубин его бессмертного духа, заменяется "патологической пытливостью морально безответственного рацио"165. Это и есть "наиболее значительный вклад западного общества в историю человечества", – с сарказмом замечает Роззак
Западная рациональная цивилизация затуманила трансцендентно-мистический смысл и искусства, у истоков которого тоже стояли шаманы, размыла мистические начала личности. Мистицизм утерян, но его надо восстановить, раскрыть исконно присущий личности потенциал мистического, трансцендентного, восстановить утраченную мудрость волхвов, шаманов, удовлетворить исконную потребность человека в трансцендентном, его энергию ясновидения.
Эпоха Ренессанса открыла "скрытую жилу магии и мистицизма в западной культуре" – эзотерические традиции были глубоко разработаны именно тогда. В те времена верили, что в нумерологии, астрологии, алхимии "хранятся источники тайн человеческой природы". Именно в эту эпоху впервые появляется любознательный тип человека, воплощенный в образе Фауста, плененного стремлением к запретным знаниям....
Жадный интерес к эзотерическому, странному, мистике характерен и для эпохи романтизма. Но в этот период снова возникает образ Фауста, "как символ века, рожденный фантазией Гете, как герой, жаждущий опыта в тех высотах и глубинах знаний, которые Бог и Дьявол охраняли как свои владения"
Роззак считает, что именно поэты-романтики и художникиромантики – это люди, обладающие богатой фантазией, воображением, они противопоставляют "диктатуре разума стихию раскрепощенного чувства и воображения". В их произведениях Роззак находит трансцендентный символизм, христианскую кабалистику, сакральное постижение реальности. Но главное – эти поэты ценили самоценность человека, а не его "нужность" для целей индустриального общества.
И сегодня, пишет Роззак, мы снова пытаемся расширить человеческие возможности, причем этот проект осуществляется необычайно широким фронтом: расширились возможности знакомиться и заимствовать опыт восточных и примитивных культур, широким потоком хлынула к читателям оккультная литература вместе с йогой и множеством психотерапевтических методик...
И сегодня огромно желание проникнуть в "терра инкогнито" человеческого подсознания – с помощью психотерапии, психоделических таблеток, аутентичной духовной практики и т.д.
"Никогда прежде общество не собирало такого количества материала для создания истинного портрета человека"
В результате "изживания фантазийных начал" в человеческой душе выхолащивалось все самое лучшее, сокровенное. А без духовности в человеке "ожил зверь, который, как мы думали, навсегда похоронен под горой нашей самонадеянности" – зверь ожил, когда все святое, священное было изгнано из личности, из души человека . (Бездуховность агрессивна!...)
Человек сегодня лишен своих важнейших качеств – "религиозной чувствительности", "магических чувств". У него украдены даже сны... А что такое сон? Это таинственная защита человека, помогающая ему сбросить тяжесть, расслабиться. Это еженощный катарсис... Во сне человек расширяет свое темное сознание до границ Вселенной, он каждую ночь, вероятно,
"подтверждает свою мифическую тождественность". А что если сон – это позывы иного измерения бытия – тоска по альтернативному сознанию, по ритму, присущему всей животной жизни, ритму мироздания? "Возможно, что во сне темное сознание несет нас к неподвижному центру той оси времени, где центр вращающегося колеса не вращается"
Более двух тысяч лет христианская традиция пестовала человеческую душу, а три столетия научный разум ведет против духовности свой "крестовый поход". Однако наперекор всему духовные, мистические начала выжили: и сегодня все больше людей ищет опоры в мистике, в знаках Зодиака, в йоге, астрологии, гаданиях, шаманистике. Роззак считает, что в этом проявляется величайшее знамение времени, "гораздо более значительное, чем покорение Космоса", потому что это и есть восстановление "старого Гнозиса", трансцендентного, мистического способа познания окружающего мира
Сегодня во всем мире происходят изменения в оценке мистического опыта человечества. Знамением времени можно считать также и то, что на страницах и нашей отечественной печати уже можно прочесть строки, немыслимые лет двадцать тому назад – о том, что мистика – это древнейший тип сознания, глубокая духовная традиция, что человечеству еще предстоит освоить свой иррациональный опыт. Автор статьи "Я – мистик" П.С.Гуревич допускает возможность уравнять два способа познания мира – мистику, иррационализм с их озарениями, основанными на интуиции, и науку, аналитический разум
Мысль о том, что научная, физическая картина мира неадекватно отражает этот мир, высказывалась многими. Так, М.Вебер считал, что в действительности картина мира должна создаваться единством когнитивного (чисто познавательного) и нормативнооценочного аспектов (Вебер М. Избр. произведения /Пер. с нем. М., 1990. С. 761).
В эпоху всевластия научного (сайентистского) марксистского мировоззрения в нашей стране также высказывались подобные
"крамольные" мысли.
Так, академик Б.В.Раушенбах писал в журнале "Коммунист", что человечество нуждается в целостном мировоззрении, в "фундаменте которого лежит как научная картина мира, так и вненаучное (включая и образное) восприятие его. Мир следует постигать, по выражению Гомера, и мыслью, и сердцем. Лишь совокупность научной и "сердечной" картины мира дает достойное человека отображение мира в его сознании и сможет быть надежной основой для поведения"
В полемической статье "Научна ли "научная картина мира"?" В.Тростников дает отрицательный ответ на выдвинутый им в заглавии вопрос, предлагая иной, чем прежде, путь миропонимания, сочетающий в себе и знание, и веру...
Когда Роззак поднимал вопрос о необходимости уравнять онтологический статус рационального и иррационального, чувственного миропостижения, он имел в виду необходимость признания их равноправия как способов миропостижения – именно гармоничного их развития, чтобы ни одна из сторон не доминировала. История знает много примеров, когда эмоции, страсти превалировали над разумом, и возникали кровопролитные войны, инквизиция, нацистские лагеря и ГУЛАГи, воинственный бюрократический аппарат современного государства и терроризм. Все это результат и жарких страстей, и "безумной рациональности" (Л.Мамфорд). Ни чистая рациональность, ни страстные импульсы, определяющие по отдельности стиль поведения человека, не гарантируют этического характера поступков. Чтобы не ошибиться в своем поведении, человек должен уметь очень хорошо различать, что такое хорошо, а что такое – плохо, он должен уметь видеть, что реально, а что – нет, что истинно, а что – ложно, в чем есть смысл, а в чем его нет. И если человек это поймет, если он поймет, что любая жизнь священна, то он не сможет обидеть даже самое крохотное насекомое...
Как известно, в прежние времена диалектический материализм вообще отказывал иррационализму в философской легитимности, не признавал эту категорию, считая, что вообще "ничего иррационального не существует"... Сегодня действительно многое меняется. Сегодня и в российской общефилософской литературе также рассматривается вопрос о преодолении оппозиции "научного" и "ненаучного" знания, о преодолении сайентизма, его стремления вывести за пределы научного знания все то, что не может быть точно воспроизведено, то, что научно неконтролируемо. В отечественной науке происходят изменения в отношении различных типов "когнитивных практик". Так, в книге В.А.Лекторского "Эпистемология классическая и неклассическая" говорится, что проблемы эпистемологии сегодня находятся "в процессе переосмысления и пересмотра", что происходит отход от анализа серьезных достижений науки только в рамках и терминах
"сенсуалистической и наивно-реалистической теории отражения". Сегодня существовавшие прежде гносеологические и эпистемологические концепции отвергаются "как не соответствующие новым философским идеям и не удовлетворяющие потребностям современной науки"
"Если классическая эпистемология признает достоверным только научное знание, – пишет В.А.Лекторский, – то неклассическая, рассматривая взаимоотношение научного и ненаучного знания, выявляет теснейшую связь эпистемологии с актуальными проблемами духовной и социальной жизни человека и общества"
Много общего с идеями Т. Роззака в размышлениях академика В.А.Лекторского о новом "повороте к духовности", "возвращении духовных измерений в современную цивилизацию", "которые не только предполагают восстановление культурного разнообразия, диалога культур, способов познания и мышления", но и новое понимание самой духовности "как выхода за пределы эгоизма, своекорыстия и утилитаризма"
В книге "Философские проблемы классической и неклассической физики" (ред. С.В.Илларионов, Е.А.Мамчур) тоже можно встретить следующие высказывания: "Говоря о научном методе познания, нельзя не признать и возможности другого пути если не познания, то, по крайней мере, “постижения? мира: нельзя недооценивать восточных методов медитативного постижения истины, других внелогических методов обработки информации и т.д."
В работе Л.А.Микешиной "Философия познания"180 высказывается мнение, что, вероятно, в XXI веке произойдет отказ от наукоцентризма и возникнет синтез когнитивных практик на основе диалога – "строгих" наук и гуманитарных, художественных форм мышления, традиций рассудочно-рациональной (картезианской) и экзистенциально-антропологической – на "путях преодоления тотального господства одной (любой) доктрины". Утверждая необходимость такого синтеза в теории познания десятки лет тому назад, Роззак проявил, на наш взгляд, необычную научную прозорливость.
Как известно, наука развивается через кризисы и научные революции, открытия, меняющие многие ее представления, обновляющие научную парадигму.
Классическая наука (XVII–XVIII вв.) – это картезиансконьютоновская наука, создавшая на основе естествознания того времени механистическую картину мира. Ее методологический инструментарий допускал только количественный анализ в эксперименте и исключал ценностный подход, оценку результатов научной деятельности, ее воздействия на человека и природу (именно за это ее критикуют антисайентисты).
Неклассическая наука (XIX – середина XX вв.) возникла в рреезультате революционных изменений в физике (квантовая физика, теория относительности и др.). Она существенно отличается от классической, но тоже еще не вводит в круг научной рефлексии оценочный подход.
Постнеклассическая наука, которую сегодня развивает, в частности, академик Степин В.С., возникает в результате современной глобальной научной революции (компьютеризация, информатика, биотехнология, генная инженерия и др.).
Эта наука радикально отличается от двух типов тем, что в ней появляются этические регулятивы, способные ограничить эксперимент, если он опасен для человека, природы, то есть поле ее рефлексии расширяется, охватывая цели науки, оценку ее результатов. Эта наука объединяет науку о природе и науку о человеке, мир знаний и мир моральных ценностей
Следовательно, сегодня происходят глубинные процессы переоценки ценностей в обществе, и в науке идет переосмысление фундаментальных ее оснований. В этом процессе аналитики видят симптом огромной исторический значимости, симптом
"великой культурной трансформации, происходящей в нашу эпоху"
Можно с уверенностью сказать, что и контркультура, давшая мощный импульс переоценке целей и ценностей современной цивилизации в 60-е годы ХХ века, внесла в этот процесс свой весомый вклад.
И в своих более поздних работах ("Америка становится мудрее", 2001, "Голос Земли", 2003 и др.) Роззак продолжает анализ социально-философских, социокультурных, экономических и экологических проблем, обосновывая свой подход к их осмыслению также с позиций антисайентизма, антитехницизма и экологического персонализма.
Размышляя над проблемами ядерной физики в XX веке, например, Роззак задается целым рядом непростых вопросов: как можно понять механизм возникновения живой материи из неживой? Если атом расщеплен до состояния вакуума, то есть, материя исчезла, то, как в таком случае можно оставаться материалистом? Обнаруживали ли физики, расщепившие атом до кварков, глюонов и пр., признаки наличия в них духа, сознания? Много страниц в книге "Голос земли" посвящено дискуссии относительно теории
"Точка Омеги" П.Тейяра де Шардена ("Точка Омеги" – это центр устремления всех Космических тел – по Шардену), или, например, теории Гайя, утверждающей, что планета Земля – живое существо (а не часть часового механизма Кеплера), и т.д.
Тема "религиозного мистицизма", "религиозной чувствительности" – основная в концепции личности Роззака. В большинстве своих работ Роззак развивает идею "возврата к религиозной традиции", "возрождения религиозного импульса". Объявляя "вотум недоверия" разуму, рациональному, он противопоставляет им "религиозный мистицизм".
И в то же время Роззак неоднократно повторяет, что вовсе не имеет в виду возврат к старой религии, к старым религиозным догмам. К церкви он относится негативно: по его мнению, старая религия, церковь дискредитировали себя своими манипуляциями, деспотизмом, нетерпимостью своих ортодоксий. Старая религия оттолкнула от себя многих тем, что она сковывает сознание и душу, а не освобождает их.
Говоря о "новой религиозности", о "религиозном обновлении и возрождении", Роззак имеет в виду вовсе не религию, а "духовное возрождение и обновление".
Но тогда встает законный вопрос: какое конкретное содержание стоит за этой риторикой, прославляющей "новый мистицизм",
"религиозный мистицизм"? И только очень внимательный анализ произведений Роззака позволяет "расшифровать" то, что "закодировано" в идее "нового религиозного мистицизма", и прийти к следующим выводам: для восстановления утраченной целостности личности, утраченных духовно-этических начал человеку необходимо воспользоваться всей совокупностью того колоссального исторического духовного опыта, который накоплен человечеством – и религиозного, и мистического, т.е. таким образом
усилить и ускорить развитие сферы духа, чувств, интуиции, чтобы у человечества выработался иммунитет против современного направления развития общества, культуры, против урбанизации и индустриализации, против войн и убийства людей.
Он убежден, что необходимо воспользоваться:
1) опытом религии, которая тысячелетиями культивировала человеческую душу, оберегала и наставляла ее, развивала чувство добра, совести, благородства, сострадания к чужому горю и милосердие;
2) мистическим опытом всех древних культур, "тонкой мудростью" культур Востока с их глубоким вниманием к внутреннему миру человека и виртуозным владением техникой медитации, самоуглубления, самосозерцания;
3) опытом, накопленным и современным оккультизмом, благодаря деятельности "таких одаренных людей, как Пико и Боэм, Блейк и Бодлер, Юнг и Джойс, Бубер и Йитс, Рильке и Штайнер, Эмерсон и Уитмен" .
При таком понимании "религиозного мистицизма" совсем поиному видится и "проект самораскрытия Я" – это "проект" титанического труда каждой отдельной личности по овладению всем богатством духовно-нравственной традиции человечества. Стало быть, недаром Роззак предлагает противопоставить "утилитарной работе" современных ученых "великий труд алхимиков" духа,
"истинную, глубинную работу духа, творимую с любовью, с целью взаимного совершенствования макрокосмоса – Вселенной и микрокосмоса – человеческой души"
Следовательно, если "религиозно-мистический" опыт означает совокупность духовного опыта прошлого, накопленного человечеством на протяжении всей своей истории, то становится понятным, что имеет в виду Роззак, когда говорит о том, что именно такой новый "религиозный мистицизм" должен взять на себя
"революционную роль" в нравственной трансформации человека: это означает, что только через освоение всей полноты духовной традиции, накопленной в "религиозном" и в "мистическом", может произойти тот самый "эволюционный скачок" в развитии человеческого рода, та самая "революция сознания", которые завершат превращение "незавершенного животного" (каким считается современный человек) в человека "новой персоналистической
культуры". (Здесь нельзя не увидеть связи с идеями Ф.Ницше о больном, "еще не установившемся животном"
Но если Ницше считает человека изначально испорченным, то Роззак рассматривает его как изначально совершенное, уникальное существо.)
Ницше считал человека "еще не установившимся животным", но открытым для любых возможностей развития. "Проблема, которую я ставлю, – писал Ф.Ницше, – не в том, кто сменит человека в ряду живых существ (человеко-конец), а в том, какой тип человека надлежит взращивать, какой наиболее высокоценен, более других достоин жизни, кому принадлежит будущее"
Ответ немецкого философа однозначен – это должен быть не слабый, больной, "зоологический" вид, взращивать надо человека сильных инстинктов, одержимого волей к власти, "белокурых бестий"... (Мир никогда, видимо, не сможет забыть, что означала для людей страшная власть этих "бестий"...)
Поискам путей выхода из кризиса личности и культуры посвящена также и книга Роззака "Незавершенное животное: форпост эпохи Водолея и эволюция сознания" (Нью-Йорк, 1975).
Человек – это уникальный в природе сознающий себя, самоопределяющийся вид, но он утратил многие свои уникальные качества: "...Все то, что мы утратили на пути превращения в разорванное и измученное создание, именуемое современным человеком, мы можем найти только внутри самих себя. И нигде больше", – пишет Роззак. Это должно быть движение внутрь, самоуглубление, и в этом движении к самопознанию ничто человеческое не должно отбрасываться как негодное или недостойное внимания. Необходимо изучать, исследовать, осваивать все мистические, пралогические знания, всю священную мудрость, учения Лао-дзы, Будды, Иисуса, Магомета, Святого Антония, суфизм и тантру, старинные школы мысли – неоплатонизм и гностицизм, каббалу и герметизм. Осваивая все это, мы будем прокладывать свой путь к себе, к своей внутренней Вселенной, и это будет движение к более высокому и более прекрасному тождеству личности.
В знаменитой доктрине 25-летнего философа Джованни Пико делла Мирандола, изложенной им в "Речи о достоинстве человека", человек изображен как безгранично пластичное природное существо, способное меняться как хамелеон и подражать всем живым формам. Для Пико состояние человеческого бытия не определялось только выбором между абсолютным злом и абсолютным добром, между разумом и чувствами, между здоровьем и болезнью – для него бытие человека – это гигантский спектр возможностей, включающих в себя и богоподобное и дьявольское.
Выступив со своей речью за пять лет до открытия Колумбом Америки, Пико и сегодня, пишет Роззак, помогает нам понять себя, понять, что человек – не застывшая точка в эволюции, его развитие – это восходящая траектория, что в нас заключены бесконечные возможности развития духовных сил – путем углубленного самопознания. Помощь в этом росте мы можем найти только в самих себе – и нигде больше, убежден американский философ.
Иван Ильин, русский религиозный философ (высланный из России в 1922 г.) также считал, что главный путь духовного обновления – это углубление в себя, "в свое сверхличное, предметнонасыщенное, духовное достояние"
Но если И.Ильин видел спасение в религии, Роззак ищет опору во всем разнообразии драгоценного духовного опыта человечества. Роззак убежден, что вообще изначальными аспектами культу-
ры были исключительно духовные аспекты, а именно: сначала был духовный опыт, а потом утилитарный, полезный; сначала было видение, потом орудие: "Мандала прежде колеса, священный огонь прежде очага для приготовления пищи, поклонение звездам прежде календаря – сначала была нематериальная культура, тонкая ментальная структура мифов и ритуалов, танца и песнопения, это была в высшей степени тонкая культура, но тем не менее достаточная, "чтобы связать воедино для бесчисленных поколений обаяние и энергию нашего вида еще до того, как первый булыжник был обтесан для топора". До палеолитической эры, пишет Роззак, существовала "эра палеотаумическая, единственной техникой которой была магия"188. (Известно, что и философы Конт, Дюркгейм также утверждали, что магия была первым способом, "первой техникой" познания окружающего мира и овладения этим миром.)
Человечество должно совершить радикальный сдвиг в своем развитии, иначе оно может оказаться обреченным, неудавшимся видом, считает Роззак. Он убежден, что с наступлением эпохи Водолея, то есть нынешней эпохи, человек действительно начинает делать первые шаги в направлении самоисследования, самоизучения, самоуглубления.
Если же в процессе духовного становления человека опираться только на "религиозный и мистический опыт", как предлагает Роззак, то за бортом остается колоссальное богатство светской духовной традиции, накопленной в искусстве, литературе, музыке. Трудно предположить, чтобы в своем духовном росте человечество могло обойтись, скажем, без Достоевского и Чайковского, без Шекспира и Моцарта.
Этот перекос в сторону иррационализма, в сторону пралогического мышления, который возник у "раннего" Роззака в его борьбе с "научной рациональностью" в 60-е годы, начинает заметно преодолеваться им уже в его книге "Культ информации", о которой мы подробно говорили во второй главе. В ней, борясь против всеобщей компьютеризации, Роззак защищает приоритет не мистического, а великих идей добра и справедливости, свободы, равенства, безопасности, долга, законности, нравственности, приоритет искусства, литературы в развитии личности, в образовании молодого поколения.
Очевидно, что в книге "Культ информации" возникли некоторые новые акценты в анализе вопроса о соотношении рационального и иррационального в сознании и деятельности человека, и это может быть отражением, во всяком случае, косвенным, того обстоятельства, что религиозный мистицизм, трансцендентный иррационализм в той форме, в которой они отстаивались в книге
"Личность/Планета", уже не кажутся ему адекватным ответом на вызов современной эпохи.
Повторим, что пристальное внимание к духовным традициям прошлого, в частности к мистическому, иррациональному, поиски путей нравственного возрождения человека на их основе – это основная черта концепции личности Роззака. Внимание к извечным тайнам человеческой природы, духа, свойственное для американского гуманиста, тоже несет в себе позитивный заряд – здесь проявляется несомненное стремление вырваться из мертвящих стереотипов "рационального мышления", стереотипов существования в современном, особенно американском, "зарационализированном" обществе.
Внимание к "трущобам сердца", "смутным мирам" души всегда было свойственно мыслителям как прошлого, так и настоящего. Человек, как родовое существо, должен до конца познать
самого себя. Ф.М.Достоевский еще в середине прошлого века одним из первых поставил проблему "душевного подполья". Чуть позже Ромен Роллан также предупреждал: чтобы избавиться от чудовищ, гнездящихся внутри нас, лучшее средство – посмотреть им прямо в глаза!...
"Есть, очевидно, исторически назревшая потребность в том, чтобы человек, как родовое существо, отдал себе отчет не только в своих сознательных побуждениях, но и в подпольных, ускользающих от контроля разума, чтобы он их прозондировал и понял, чего от них можно ожидать", – пишет Н.Дмитриева. Искусству не запрещено заглядывать в заповедные глубины личности, оно много сделало, исследуя их, но изучить потаенные импульсы человеческого поведения, сказать последнее слово—дело науки
А что наука? В Эселенском институте (Калифорния, США) единомышленники и сотрудники Роззака, который ведет там семинары, психоневролог С.Гроф со своей группой психологов, парапсихологов, нейрохирургов в течение нескольких десятилетий ведут эксперименты в области подсознательного. Ими накоплен громадный, уникальный опыт в этой области. Однако, как утверждает С.Гроф, современная механическая ньютоновско-картезианская наука не способна дать объяснение данным этих экспериментов – для этого необходима полная смена парадигмы в современной науке
В.И.Вернадский также полагал, что существует прямая связь между кризисом цивилизации и кризисом противоречивой, подвластной губительным импульсам природы человека. Чтобы вырваться из "животности" и дальше развиваться, человеческий род должен поставить перед собой следующую высокую нравственную цель: он должен наложить на себя фундаментальный запрет – не убий! А чтобы этот запрет стал таким же безусловным, как тысячелетиями выработанное табу "не ешь человеческого мяса", человека надо воспитывать с раннего детства в духе этого запрета. И только тогда появится новый генотип, в родовом определении которого рядом со словами "человек разумный" появятся слова
"человек неубивающий"
Ученые, изучающие поведение животных, утверждают, что у более высоко организованных из них, например у волков, существует инстинкт – не убивать себе подобных. Такого инстинкта нет у человека, что является оборотной стороной его свободы...
Многие гуманисты прошлого и настоящего, размышляя о природе человека, видели выход в развитии его духовно-нравственного потенциала. Мысли Роззака о восстановлении и утверждении эмоциональной, духовной сферы развиваются в русле тех же гуманистических традиций.
Сущность человека, его лучшие стороны Роззак видит в том, что находит отражение в интуитивно-чувственном или, как он чаще выражается, – в трансцендентном, магическом, мистическом, в том, что Тейяр де Шарден называл "личностной, сверхчеловеческой энергией"
Грозящая катастрофа порождена не сущностью человека, а ее деформацией, искажением этой сущности. Искажения же эти связаны с выбором ошибочных ориентиров социального развития – урбанизации и индустриализации.
В то же время следует отметить, что в концепции личности Роззака с ее приоритетом духовно-мистических, иррациональных начал нашла свое отражение так называемая интровертивная тенденция в развитии человеческого познания. Человеческое познание, как подчеркивает В.И.Вернадский, начиналось с изучения окружающей человека природы, затем оно устремилось в Космос (экстравертная тенденция), а затем снова вернулось к человеку. Или, как пишет Э.Кассирер, "естественная человеческая любознательность начинает менять направление..., интровертивная точка зрения постепенно выходит на первый план"
Интровертивная тенденция означает, что сегодня человек, наконец, становится интересен самому себе.
С точки зрения Роззака сегодня главная опасность для человека – это антропологическая катастрофа – то есть уничтожение человеческого – духовного – в человеке.
Но мы можем сказать также, что сущность человека выражается и в его рациональности. Поэтому поиск выхода идет и на рационалистических путях. Можно привести в качестве примера идеи единомышленников Роззака, молодых американских ученыхальтернативистов, стоящих на антисайнтистских и антитехницистских позициях – Вольфганга Ширмахера, возглавляющего центр
"Философия и техника" в Бруклинском политехническом университете, и Витторио Хёсле, профессора Манхэттенского университета (США).
В.Ширмахер, ученик М.Хайдеггера, считает, что необходимо пересмотреть фундаментальные основы деятельности человека, приведшие к созданию "техники смерти", как называет современную технологию Хайдеггер: техника оказалась не только средством обеспечения человеческого существования, но и средством уничтожения людьми себе подобных, орудием убийства. Необходимо создать на разумных началах новую этику "технологической эры" и на ее основе – "технику жизни", которая будет бережно взаимодействовать с окружающим миром – по принципу "дыхания"
В.Хёсле, профессор Манхэттенского университета (НьюЙорк), многократно читавший лекции в нашей стране, подчеркивает удручающе низкий уровень мышления современного человека, его низкую образованность. В отличие от Роззака он убежден, что нужно опираться не на старый гнозис – наоборот, необходимо дальнейшее энергичное "оразумливание" человека. С этой целью он работает над созданием теории "предельного рационального обоснования" этических норм, нравственных законов, императивов Канта, правовых норм, поскольку сегодня их влияние значительно ослаблено, они почти не служат ориентирами в поведении человека. Они основаны лишь на вере, на чувствах.
Нравственный закон внутри нас восхищал Канта. Но этот закон не всегда человеком осознается и действует, он порой существует лишь в психологических архетипах. Поэтому нужна новая этика, нужно так предельно разумно обосновать все этические и правовые нормы, "чтобы никто, никогда не мог усомниться в них, чтобы ни один релятивист или скептик не мог опровергнуть их, чтобы всем стало ясно, что человек всегда должен поступать так, как бы он хотел, чтобы поступали с ним"
Конечно, нужно "оразумлять" человека, упорядочить, рационализировать многие стороны жизни. Но Роззак, например, убежден, что человек и сегодня, в век рациональности, "не в состоянии стать полностью рациональным, как и в век каменный"
Тогда нужно ли вообще все рационализировать? Как пишет Н.С.Юлина, в такой стране как Америка все формы человеческой деятельности – производственная, личная, семейная – рационализированы до предела, однако и здесь "люди менее всего чувствуют себя счастливыми"
Французский социолог Ж.Фурастье также высказывает сомнения относительно необходимости и возможности подвергать оценке с точки зрения рациональности и функциональности все, что есть в обыденном сознании, в морали, в искусстве, религии, философии, считая, что "что-то должно оставаться в предохранительных нишах культуры не рационализированным"
Размышляя о соотношении рационального и иррационального, сознательного и бессознательного, К.Ясперс, например, подчеркивает, что именно бессознательное является основой человека:
"Наше сознание опирается на бессознательное, оно все время вырастает из бессознательного и возвращается к нему. Однако узнать что-либо о бессознательном мы можем только посредством сознания. В каждом сознательном действии нашей жизни, особенно в каждом творческом акте нашего духа, нам помогает бессознательное, присутствующее в нас. Чистое сознание ни на что не способно. Сознание подобно гребню волны, вершине над широким и глубоким основанием... Составляющее нашу основу бессознательное имеет двоякий смысл: бессознательное как природа, всегда покрытая мраком, и бессознательное как ростки духа, стремящегося быть открытым"
Следовательно, если в человеке преобладает сфера бессознательного, иррационального, то и его жизнь, его культуру, повидимому, не следует жестко рационализировать. Как утверждают культурологи, жестко рационализированная культура не может развиваться, она взрывается: таким взрывом была, видимо, и контркультура, родившаяся в такой максимально рационализированной стране, как Америка.
Можно допустить, что в поисках нового генотипа человека –
"человека нравственного" – необходимо идти в двух направлениях: по пути рациональному, но не "рационализируя" жестко все стороны жизни человека, а все более "оразумливая" человека, повышая уровень его образованности, и по пути овладения всей сложностью бессознательного, иррационального в человеке, по пути освоения духовного богатства человеческой культуры.
Сегодня вопрос о нравственном развитии, о культурном облике человека стоит особенно остро – от него зависит само выживание человечества. Подчеркивая связь между нравственностью и научно-техническим прогрессом, академик А.Д.Сахаров писал
десятилетия тому назад: "Научно-технический прогресс не принесет счастья, если не будет дополняться чрезвычайно глубокими изменениями в социальной, нравственной и культурной жизни человечества. Внутреннюю духовную жизнь людей, внутренние импульсы их активности труднее всего прогнозировать, но именно от них зависит в конечном итоге и гибель и спасение цивилизации"
И если человечеству сегодня угрожает упадок личной и государственной морали, утрата основных идеалов права и законности, потребительский эгоизм, рост уголовных тенденций, алкоголизм и наркомания – то "первичная причина лежит во внутренней бездуховности", – считает академик А.Д.Сахаров
Современник Хиросимы и Нагасаки великий Эйнштейн после этой трагедии усомнился в гармонии науки и нравственности. И он высказал убеждение, что отныне судьба человечества зависит не от уровня технических достижений, а от моральных устоев человека
Известно, например, что в 1943 году по заданию Министерства военно-морского флота США Эйнштейн разработал "генератор невидимости", чтобы сделать американские корабли незаметными для немецких локаторов. "Генератор невидимости" создавал такое мощное магнитное поле, что корабли в нем действительно становились невидимыми. Возможно даже, что возникала так называемая "черная дыра", происходил прорыв... в иное измерение, в параллельное пространство? (Аналогичный эффект, оказывается, происходит и во время ядерного взрыва.) То необъяснимое, что затем происходило с экипажем эсминца "Элдридж", на котором испытывали "генератор невидимости", заставило Эйнштейна полностью уничтожить все его расчеты (экипаж эсминца длительное время находился в состоянии тяжелого психического шока) – он понимал, что такие изобретения опасны ввиду недостаточного нравственного развития человека...
Но как добиться нравственного развития человека? Роззак видит путь к этому в раскрытии его духовных потенциалов с помощью "революции сознания", "революции личности", "нового мистицизма".
На вопрос Канта "Что есть человек?" Мераб Мамардашвили отвечал так: "Человек – это усилие стать человеком". Но как развить в человеке это усилие? Что для этого нужно сделать? Ведь
мы, как сказал классик, в большинстве своем "ленивы и нелюбопытны"! Э.Фромм и Т. Роззак предлагают одинаковый способ: прежде всего перестроить всю систему образования, превратив ее из авторитарной в демократическую, из монологической – в диалогическую, опираясь на методику обучения древних мудрецов – Сократа, Платона, Аристотеля. Э.Фромм в книге "Революция надежды" (1968) напоминает мысли Льва Толстого о том, что учеба должна быть сотрудничеством, что учитель обязан, обучая других, обучаться у других сам – то есть быть демократичным учителем, который не столько вдалбливает в головы учеников сумму знаний, но растит из них нравственных личностей
