Жить – интересно!
Алексей Клочковский
Известный читающей интернет-аудитории автор предстаёт в новых ипостасях – как талантливый журналист, художник и музыкант. Полный юмора, ...
Антисайентизм и антитехницизм
Работы Роззака – это философская публицистика, которой не чуждо и строго теоретическое осмысление и изучение западной культуры – индустриального и постиндустриального общества. Его работы имеют огромное обобщающее значение, касаются судеб всего человечества, техногенной культуры в целом.
Так в его концепциях антисайентизма и антитехницизма по сути нашло свое отражение разочарование современного общества в сайентизме как такой мировоззренческой установке, в соответствии с которой считалось, что наука и техника способны разрешить все проблемы человека. Фактически в них отразился "провал проекта Просвещения", на который западная цивилизация опиралась последние 300 лет. Суть его заключалась в стремлении рационально обосновать все сферы жизни человеческого общества. (Отдельные аналитики также объясняют кризис сайентизма переходом от техноцентричного сознания индустриальной эпохи к культуроцентричному сознанию эпохи постиндустриальной.)
Многое из того, о чем писал Роззак в течение предшествующих десятилетий, разоблачая техногенную цивилизацию, которую он предпочитал называть "урбанистическим индустриализмом", сегодня уже выглядит вполне привычным: то, что антропогенное давление на природу, на биосферу в целом давно превысило допустимые пределы – стало в наше время общеизвестным фактом – возможно, что в значительной степени благодаря и его усилиям тоже.
Ученик и страстный приверженец идей старейшего американского исследователя культуры Луиса Мамфорда, основоположника антисайентистского и антитехницистского течений в американской философии, Роззак во многом разделяет его воззрения, прежде всего его "технический пессимизм". Убежденный антитехницизм приводит и Мамфорда и Роззака к утверждению об антигуманности науки и техники вообще, о том, что они – виновники всех злоключений человечества и служат воплощением коварных ловушек на его пути к светлому будущему.
Антитехницизм, технофобия – явление не новое, оно давно зафиксировано в концепциях ряда философов и социологов Запада, например, представителей Франкфуртской школы, которые также изображают технику как терроризирующую, неподвластную человеку силу.
В своей книге "Миф о машине. Пентагон власти" Луис Мамфорд пишет, что машина стала божеством, но не принесла людям долгожданного счастья
Современную эру он считает эрой
"мегатехники", всевластной техники, а наука и техника, по его мнению, способствуют созданию всесильного Левиафана власти, аппарата тотального господства одних людей над другими.
В чем видят Мамфорд и Роззак коренную причину этого уродливого, губительного развития техники, вызывающего к себе враждебное, настороженное отношение? Истоки, главную причину оба видят в науке – Мамфорд в классической, Роззак – в современной. Поэтому весь пафос своей критики, всю страстность ее Роззак обрушивает на науку. "Я настаиваю на том, – пишет он в статье "Монстр и титан", – что в нашей культуре есть что-то глубоко ошибочное, какой-то изъян, который лежит гораздо глубже, чем можно выявить с помощью классового или расового принципа, и который мешает всем нашим усилиям достичь понимания. Я убежден, что все дело в нашей закоренелой приверженности к научному подходу к природе, который довлеет над нами"
Наука ведет "трехсотлетнюю войну" против природы – этим она демонстрирует свою силу и "недостаток ума и любви к ней".
Роззак стремится сформулировать единую идеологию, отражающую враждебное отношение контркультуры к науке и научнотехническому прогрессу (НТП) – антисайентизм и антитехницизм:
"Наука деформирует жизнь. И именно это, возможно, делает НТП совершенно новым, вероятно, даже финальным эпизодом нашей культуры"
Американскому ученому представляется, что в результате мучительного поиска причин зловещего развития современной цивилизации он, наконец, ухватил главный нерв, нащупал основную болевую точку современной цивилизации. По его мнению, ошибка – в самой методике научного познания, изъян – в самой эпистемологии, это "когнитивная патология" познания, основанного на рационализме, объективизме и редукционизме. Последовательно
развенчивая миф о всесилии современной науки, Роззак много сил отдает тому, чтобы показать, как именно эти качества науки приводят к искажению в познании и в создании неверной картины мира и образа человека.
Л.Мамфорд считал, что негативное развитие науки началось с Галилея. Недаром одна из глав его книги называется "Преступление Галилея": Мамфорд усматривает "преступление" Галилея в том, что он один из первых начал "объективировать" и "редуцировать" все вокруг, т.е. стал подходить к объектам реального мира с упрощенными количественными мерками.
Развивая идеи Мамфорда, Роззак утверждает, что основные свойства современной науки, приведшие ее к полному искажению картины реального мира, заимствованы ею у иудейскохристианской традиции. Именно иудейско-христианская традиция сформулировала нормы, ценности и цели человеческого поведения, ориентированные на покорение природы и господство над ней. Именно библейское учение санкционировало экологически безответственное поведение человека, сформулировав заповедь: обладайте и владычествуйте над всею землею. А наука, созданная Бэконом и Локком, Декартом и Ньютоном, стала орудием покорения природы. Отцы – основатели науки спешили с помощью науки и техники решить острейшие проблемы человечества, – пишет Роззак, – а то, что в мире и в человеке не поддавалось количественному измерению, не удавалось выразить с помощью формул и уравнений – оставлялось ими на "потом". Возможно, что это "потом" уже настало?..
Фактически Роззак критикует науку за гностицизм и логоцентризм – за абсолютизацию логической стороны познания и разрыв ее реальной связи с чувственной стороной.
Однако для Роззака характерна чрезмерно широкая трактовка этих понятий: он абсолютизирует, мистифицирует их, вкладывает в эти понятия гипертрофированный негативный смысл. Он рассматривает их как два краеугольных камня современной науки, приведших к разрыву между наукой и нравственностью, наукой и гуманизмом, к конфликту между человеком и природой.
Роззак убежден в непреодолимом противоречии объективного и субъективного типа мышления, неизбежности противопоставления научного и нравственного. Он неправомерно абстрактно разделяет рацио, логос и интуицию, хотя в действительности никакой пропасти между ними нет. Человеческие знания охватывают и то, и другое. Разум – это совокупность и рацио, и интуиции, рационального и иррационального. Выход он видит в высвобождении колдовских сил, но с их помощью человек не может преодолеть негативные последствия развития современного общества. И тем не менее...
Для Роззака объективный – значит холодный, равнодушный, отчужденный, абстрактный. Человек с объективным взглядом – это человек жестокий, бессердечный, бесчувственный к страданиям и надеждам людей. "Объективен и госсекретарь по национальной обороне США, который сообщает своему народу, не моргнув глазом, что США обладают таким мощным оружием, которое в 10 раз мощнее того, каким можно уничтожить все живое на земле. Объективен и прославленный хирург, который сообщает, что операция по пересадке сердца прошла "удачно", хотя пациент умер..."
И т.д.
Объективизм для Роззака – это одна из сторон отчуждения, умерщвление человеческой чувствительности, душевности. Объективизм позволяет ученым спокойно проводить опыты на живых существах, даже на человеке, и спокойно наблюдать за их страданиями. Для объективистского сознания, лишенного "субъективных помех", помех сердца – сопереживания, сострадания – вся живая реальность предстает как бесчувственный объект для исследования. Но когда человек становится настолько объективным, лишенным своих чувств, пристрастий, нравственных норм – что тогда остается от человека? – вопрошает Роззак. Объективизм создает в душе человека, в душе ученого вакуум, и он уже не в состоянии отличить добро от зла, моральное от аморального. Все беды талантливого ученого Франкенштейна начинаются именно с этого момента: он приступает к работе, начинает собирать роботов "без бога в душе",
"без Гнозиса", а только с помощью холодного рассудка. Роззак ищет
"демона" внутри ученого, а не вовне, не в социально-экономической среде, в которой он творит. Именно приверженность к постулатам рационализма, объективности и редукционизма превращает плоды науки в чудовища Франкенштейна, утверждает Роззак. "К несчастью, этос объективизма распространился слишком широко, он привел к тому, что сегодня тысячи ученых в военной области постоянно
отчуждают себя от тех жизней, которые они в любой момент могут прекратить – но при этом они считают, что просто "объективно" делают свое дело, "объективно" выполняют приказ..."
В результате "объективной деятельности" человек должен покорить окружающую среду – климат, ландшафты, поднять всю целину, пустые пространства застроить городами, а социальная среда должна быть полностью взята под контроль технократии. Объективное, т.е. отчужденное, отношение к природе привело к тому, что "трагически уязвимая природа оказалась беспомощно распластанной у ног высокомерного, технически вооруженного человека"
Наука делает человека могучим, это так, но она не делает его милосердным, добрым. Из науки устранен принцип этики, нравственности, а без этических принципов наука безнравственна...
Нетрудно понять, что, объявляя "священную войну" науке, точнее войну против естественнонаучного мышления, за что на Западе его стали именовать "антисайентистом № 1", "интеллектуальным ниспровергателем науки", Роззак прежде всего имеет в виду "большую науку". Под "большой наукой" понимается тесная связь научных кругов с армией, истеблишментом, правительством, с большим бизнесом. "Большая наука" выступает как воплощение власти над природой и человеком, как реализация субъект-объектного принципа, низводящего предмет познания до положения простого средства, отрицающего самоценность "другого". Главный враг Роззака – это военно-академический, военнопромышленный комплекс, это "мыслительные танки" Германа Кана и его Гудзоновский институт (в то время возглавляемый им), разрабатывавший "рационально-научный подход к войне, хладнокровно рассчитывающий минимум и максимум человеческих жизней, которыми можно было бы пожертвовать, "чтобы наказать Советы за их агрессию".
Как истинный гуманист с болью и гневом пишет Роззак о том, что война и индустриальная технология наполнили океаны и моря оружием и грязью, воздух – страхом и ядовитыми отходами; технология угрожает Планете медленной экологической смертью, а война – мгновенной экологической катастрофой. "И у тех, кто управляет этими зловещими силами, не заметно ни малейших признаков рождения Планетарной этики. Они думают только о власти, выгоде, прибыли..."
Однако противоречивость отношения Роззака к науке самоочевидна. С одной стороны, он ясно отдает себе отчет, что наука становится порочной из-за злоупотребления ею, потому что порочная власть правящих миром элит искажает перспективы науки. И в то же время во всех несчастьях он обвиняет саму науку за "искаженную" эпистемологическую методику, за объективизм, редукционизм.
Этос объективизма – во вседозволенности развития науки, – утверждает Роззак. "Объективистское сознание" стимулирует безграничное развитие науки и техники, тут нравственные, этические размышления не имеют никакой силы. Поэтому развитие НТР идет, не зная никаких преград и запретов. Фактически Роззак упрекает ученых в том, что именно их отстраненность от этических, гуманистических ориентаций в исследовательской деятельности (объективизм) ведет к дегуманизации науки и всего урбанистического индустриального общества.
Наука сводит сложное к простому, высшее к низшему, живое – к неживому (редукционизм). Калькулятивно-количественный подход к действительности делает ее пригодной лишь для одного – для машинной обработки данных, для технической манипуляции в качестве сырья...
Заметим, что и в отечественной научной литературе такие черты картезианской науки, как рационализм, объективизм, редукционизм также были подвергнуты всесторонней критике. Гносеологические корни объективизма, например, отечественная критика видит в противопоставлении познавательной и оценочной способности науки. В основе объективистской мировоззренческой позиции лежит тезис о воздержании науки от ценностных, этических суждений, объективизм обрекает ученого, науку на социальный индифферентизм, на бегство от социальной ответственности.
Редукционизм рассматривается отечественными критиками как одна из черт сайентизма, как стремление к упрощению, механистическому подходу к сложным процессам жизни, сознания, человеческого бытия, сведения всей их сложности к чисто количественным показателям.
