Жить – интересно!
Алексей Клочковский
Известный читающей интернет-аудитории автор предстаёт в новых ипостасях – как талантливый журналист, художник и музыкант. Полный юмора, ...
Критика западного общества второй половины XX века в концепции урбанистического индустриализма
Философия контркультуры, выраженная в концепциях антисайентизма, антитехницизма и экологического персонализма, отражает основную мысль о том, что конфликт индустриальной цивилизации с природой и культурой, экономический и духовный кризис не только обнаружили пределы роста этой цивилизации и выявили ее неприемлемость быть общечеловеческой моделью развития: западная цивилизация вообще превратилась в синоним бездуховности, чрезмерной рационализованности всех сторон жизни людей, прагматизма, дискредитации моральных и религиозных ценностей, приоритета материального над духовным.
Отношение к современной западной культуре, цивилизации в общественном сознании далеко не однозначно: с одной стороны, имеет место безусловное принятие основных их постулатов, с другой – крайне негативное отношение к ценностям урбанизированной и технизированной цивилизации. Осмысление глубинных причин этого процесса является центральной проблемой современных леворадикальных теорий, которые роднит их острый критический пафос.
С бескомпромиссной критикой постиндустриального общества, всей западной культуры профессор Теодор Роззак выступает уже несколько десятилетий, начиная с первой его книги, посвященной анализу молодежного движения контркультуры, "Создание контркультуры" (1969 г.). Следует отметить, что все его работы, включая и книги "Там, где кончается пустыня" (1972 г.), "Незаконченное животное" (1975 г.),
"Личность/Планета" (1979 г.), "Культ информации" (1989 г.),
"Голос земли" (1993 г.), "Америка мудреет: революция долго-
жития" (2001 г.) и др., всегда, как мы уже отмечали, становились бестселлерами на мировом книжном рынке, имели большой общественный резонанс.
В конце 60-х годов Т. Роззак стал признанным теоретиком леворадикального движения молодежи, преимущественно студенческой, лидером контркультуры. Идеология контркультуры в конце 60-х утверждалась в борьбе и с "новыми", и со "старыми левыми". По мнению Роззака, и тем, и другим недоставало "истинной радикальности" в борьбе с капитализмом, поскольку и "новые", и "старые левые" (рабочие) фактически разделяли ценности западной культуры "вместо того, чтобы отказаться от них". И те, и другие критиковали капитализм за неспособность снести "золотое яичко для всех" – то есть все они выступали за "перераспределение ценностей
"кибернетизированной экономики изобилия", в то время как Роззак и контркультура ратовали за "полный отказ" от ценностей западной культуры, за полный разрыв с ценностями общества потребления.
К концу 70-х годов дух скептицизма, присущий контркультуре, ее идеи неприятия западной культуры широко распространились и в Америке, и в странах Запада. Можно добавить, что к концу 80-х эти идеи широко распространились во многих странах мира. В этом Роззак видит доказательство "печальной победы", которую одержало в обществе социальное движение контркультуры, начавшееся в 60-х годах.
Роззак судьбу отдельного человека, отдельной личности, всего человечества неразрывно связывает с судьбой природы, всей Планеты, поскольку уродливое развитие урбанистической индустриальной цивилизации действительно грозит гибелью всего живого на Земле.
С позиции ученого-гуманиста Роззак вскрывает пороки западного индустриального общества второй половины XX века как бы изнутри самой системы, разоблачая ее "болезни". Из книги в книгу красной нитью он проводит мысль о враждебности западной цивилизации человечеству. Роззак высвечивает то одну, то другую негативную сторону урбанистического индустриализма (то есть современного капитализма), называя его "врагом номер один" человечества. Своими героями Роззак считает участников контркультурного движения, "детей технократов", ставших жертвами технократизма и сайентизма. Его враги выступают в образе
то технократов-"экспертов", то технократии, ратующей за бесконтрольное развитие военно-промышленного комплекса, варварски относящейся к окружающей среде, к природе, манипулирующей сознанием людей, то в образе науки, искажающей представления людей об окружающем их мире. Его враг – это и современная гигантомания, громадность военно-промышленных комплексов, городов-гигантов, международных корпораций бизнеса, финансовых олигархий, во имя прибыли опасно играющих судьбами людей, государств. Его враг – это огромность, сложность технократического общества, калечащего человека, душащего живую жизнь на Земле, это и Дженерал Моторз, и атомная бомба...
Фактически всем своим творчеством Роззак стремится развенчать технократически-потребительскую модель как цель общественного развития, определявшую несколько последних веков деятельность многих стран мира, и разоблачает культ науки и техники, культ доллара, прибыли, накопления материального богатства, культ ничем не ограниченной предпринимательской экспансии промышленно-финансовой олигархии и политику господствующих сил этих стран.
В результате их преступной политики современный мир, искусственно созданное техническое окружение человека переполнено такими ужасами, пишет Роззак во вступлении к книге "Там, где кончается пустыня: Политика и трансценденция в постиндустриальном обществе" (1972), которые могли бы лишь присниться в кошмарном сне или предстать метафизическим злом в древних провозвестиях. "Однако это наша повседневная жизнь, – продолжает он, – мы привычно слушаем о различных способах массового уничтожения людей, об исчезновении атмосферы, о смерти морей, о наступлении всемирного голода... Но это не воля богов, это результат целенаправленной политики технократии..."
Урбанистическая индустриальная культура бесчувственна, деструктивна, она дегуманизирует все: разрушает семью, делает репрессивной, враждебной ребенку школу и всю систему образования, отчужденным сам труд человека.
Жизнь человечества второй половины XX в. предстает в книгах Роззака в виде трагического парадокса прогресса: с одной стороны, поразительное совершенство техники, которая несет столько благ, а с другой – надругательство над личностью, гибель лучших человеческих потенций, гибель природы.
В книге "Личность/Планета" он иллюстрирует этот парадокс следующей картиной: изображается завод, из труб которого вытекает маслянистая жидкость, тонким слоем покрывающая поверхность озера и губящая все живое. Завод этот выпускает товар, демонстрирующий "высшее достижение передовой культуры" – в дорогостоящие консервные банки "бальзамируется благоухающий мусор" под видом домашней пищи... Рабочие превращены в тоскливых, ожесточенных помощников машин. Фактически это уже не люди, способные думать, обладающие уникальными талантами. Это немые потребляющие пешки, бесчувственное сырье в руках технократов. Они живут среди отравленной природы и потребляют приготовленную подобным фабричным способом искусственную еду
Еще несколько лет тому назад этот образ мог показаться смелой метафорой, гиперболой, однако сегодня, когда на голову человечества свалилось столько бед, точка зрения на эти гиперболы Роззака значительно изменилась: они все больше рассматриваются как осуществившееся предсказание...
Отечественный читатель, имевший в советское время редкую возможность знакомиться с работами Роззака только в спецхранах центральных библиотек, понимал, что его критика урбанистического индустриализма применима и к тому, что происходит в его стране. Однако наша официальная наука утверждала, например, что экологический кризис характерен в основном для западных стран, в которых научно-технический прогресс, воспроизводя противоречия современного капитализма, неизбежно ведет к разорению природы, в то время как преимущества социалистической системы могут смягчить последствия экологического кризиса. Однако трагедия Чернобыля со всей беспощадностью "излечила" нас от этой иллюзии...
Критика Роззаком многих сторон постиндустриального общества, безусловно, была справедливой, это признавали и признают многие исследователи его творчества в западных странах. Однако сегодня и мы признаем, что под урбанистическим индустриализмом Роззак имеет в виду большинство промышленно развитых стран, в том числе и нашу страну. Его критика даже в большей степени относится к нашей стране, поскольку именно у нас сегодня в силу ориентации в первую очередь на развитие тяжелой инду
стрии, а также из-за хронической "невосприимчивости" народного хозяйства к научно-техническому прогрессу экологическая обстановка оказалась не менее, а, возможно, даже более нестабильной, чем та, которую рисует в своих книгах американский ученый.
Роззак разоблачает "мертвящий цинизм западной культуры, которая отказывается ценить в жизни что-либо, кроме приобретательства и потребления, денег и власти"
Индустриальное западное общество – это угнетение человека, это жадность и эгоизм, тупое потребительство, расточительство, сумасбродство.
По существу все работы Роззака посвящены, с одной стороны, критике индустриального общества, западной культуре в целом, а с другой – мучительным поискам ответа на жгучие вопросы, которые ставит современность перед "идеологическим сословием" всех индустриально развитых стран и на которые это сословие трагически не находит адекватного ответа. Эти вопросы Роззак особенно четко сформулировал в книге "Там, где кончается пустыня", в которой он изобличает урбанистический индустриализм и
"секуляризованную" науку за создание пустыни "вокруг и внутри нас": пустыни внутри человеческой души.
Продолжая развивать леворадикальную критику западной культуры, начатую им в книге "Создание контркультуры", Роззак стремится также сформулировать новые ценности, противопоставляя их культуре урбанистического индустриализма.
Наука и техника сегодня способны создать невиданное материальное изобилие, одеть-обуть, накормить все человечество, однако в том-то и дело, что производство в урбанистическом индустриализме имеет целью не нужды человека, а прибыль и только прибыль, ради которой в жертву приносится все – и природа, и сам человек, воспринимаемый не как уникальное творение природы, а лишь как сырье наряду с любым другим сырьем в руках монополий. У монополистического постиндустриального общества нет ничего святого кроме прибыли и именно против него со всем пылом молодости восстала контркультура и ее главный теоретик – Теодор Роззак, "академик-диссидент", как его часто называли в кругах критикуемой им технократической элиты.
"Правящая элита умышленно ведет нас к катастрофе, мы
"прогрессируем" к своему концу!" – предупреждает Роззак. "У человечества никогда не было столько силы, столько знаний и богатства, столько динамизма, и тем не менее оно катастрофически близится к своему концу, причем этот геноцидный конец, который мы готовим себе, изображается в ореоле прометеевой славы..."
Под гигантскими шагами прогресса урбанистического индустриализма сокрушается все – реки и моря, леса, воздух, а главное – человеческая душа. "Само наше физическое окружение вдруг предстает перед нами как зеркальное отражение нашего внутреннего опустошенного состояния, как первый симптом болезни – урбанизма и индустриализма"
Отчего же человечество предстало перед таким ужасающим парадоксом прогресса, когда оказывается, что чем лучше – тем хуже? – вопрошает Роззак. Почему в наше время, чем более развито общество, тем глубже в нем гнет тоталитаризма, тоталитарного насилия, который становится ярмом, хуже, чем у варваров? Отчего нравственный упадок, национализм, жажда тотальной войны продолжают преследовать потомков Возрождения, причем гораздо сильнее, чем во времена Вольтера? Отчего нигилизм и неврозы парализовали общество, которое мы называем развитым?
И сам отвечает: это происходит оттого, что с ростом нашей власти над природой росло наше отчаяние, мы растратили внутренний потенциал человеческого существа. А отчаявшееся человечество – это уже не просто несчастное человечество. В саморазочаровании Роззак видит скрытые источники, рождающие мировые войны, ненависть, эксплуатацию. Такое человечество презирает и уничтожает идеалы красоты и добра, потому что они ставят под сомнение само его существование. Отсюда и тоска по самоуничтожению и стремление к нему у современных поколений.
"Черной чумой" нашего времени называет Роззак такую болезнь духа современного человека, как отчуждение, которое представляется ему неразрывно связанным исключительно с курсом на урбанизацию и индустриализацию. Роззак очень высоко ценит творчество поэтов-романтиков: именно они, обладающие, по его мнению, многомерным видением мира, понимают и всю красоту жизни на земле, ценят всю ее неповторимость и многокрасочность. Он противопоставляет поэтов-романтиков экспертам, технократам военно-промышленного комплекса с их одномернопрагматическим взглядом на жизнь. Роззак часто цитирует поэтовромантиков, особенно английского поэта и художника Уильяма
Блейка, который назвал технику "богом бездушной реальности и бесцельной власти", этот бог ведет к смерти и природы, и духа. Роззак с восхищением пишет о том, что Чехов особенно остро чувствовал и показывал в своих произведениях, в пьесах мучения и гибель, распад духа под напором нарождающегося урбанистического индустриализма...
Считалось, что распространение урбанистической индустриализации должно было помочь бедным нациям решить проблему голода и нищеты, отсталости. "Но это ложь, – считает Роззак, – это сама болезнь, а не способ ее лечения"
Научно-технический прогресс не смог решить острые проблемы человечества, наоборот, он сам вызвал множество новых, неразрешимых проблем, ставших глобальными.
Дело вовсе не в нищете и отсталости "бедных наций" и не в чрезмерном росте народонаселения. Суть – в сложившихся в западном мире привычках потреблять без меры, безрассудно транжирить ресурсы, дело в расточительном образе жизни людей, в лицемерных навязанных людям ценностных ориентациях. Чрезмерно высокие стандарты жизни стран западного мира создаются за счет других стран. Эгоистическое потребление богатых стран привело к неразрешимому противоречию с возможностями природы освоить, переработать отходы техногенной цивилизации и самовосстановиться под тяжестью этого непомерного груза ...
К чему привел общество современный урбанистический индустриализм? К экологическому кризису, к крайней бедности и неграмотности большинства населения на Земле, к технократическому элитизму, психологическому отчуждению людей, к смерти духа.
В отличие от провозвестников грядущих счастливых перспектив индустриальной цивилизации, таких, как Дэниел Белл, Герман Кан, Збигнев Бжезинский, Джон Несбитт и др., "инакомыслящий академик" предупреждает, что технократические последствия индустриальной эры могут привести к жестоким социальным деформациям и даже поставить под угрозу само выживание людей на Планете, как и самой Планеты. Идти по этому пути значит "углубиться в пустыню, которая с каждым шагом будет становиться все опаснее".
Стремительное развертывание "микроэлектронной революции" в последнее десятилетие, форсированная компьютеризация практически всех сфер общественной жизни, бурное развитие информатики побудило западных обществоведов – философов, социологов, экономистов, представителей многих других специальностей – уделить самое пристальное внимание этому процессу, осмыслить его, дать ответ на вопрос, куда же все-таки идет современное общество, что ждет его – компьютерный "рай" или роботизированный "ад"? Компьютеризация, "информационное общество" – зло это или благо, "на радость или на горе" человечеству? (Не случайно последние слова "на радость или на горе" были вынесены в заглавие одного из докладов авторитетного Римского клуба.)
В отношении к проявившим себя с такой силой процессам
"компьютерной революции", также как и в отношении научнотехнической революции, в полной мере обнаружились две тенденции, две ориентации, типичные для современного западного теоретического сознания в целом: тенденция апологетическая (или, по меньшей мере, оптимистическая) и тенденция социальнокритическая. Причем, как и в предыдущие десятилетия, социальнокритическая тенденция в интерпретации реальностей современного западного общества нашла отражение в первую очередь в леворадикальном сознании, в работах теоретиков леворадикальной ориентации. В частности, именно с этих позиций написана книга профессора Теодора Роззака "Культ информации. (Фольклор компьютеров и истинное искусство мышления)"
