Жить – интересно!
Алексей Клочковский
Известный читающей интернет-аудитории автор предстаёт в новых ипостасях – как талантливый журналист, художник и музыкант. Полный юмора, ...
Полемика вокруг понятия "контркультура" на Западе и в России
Неоконсервативная критика контркультуры – одна из характерных особенностей Америки 70–80-х годов. Защищая
"чистоту нравственных устоев" от контркультуры, выступая
"за сохранение достижений мировой культуры", неоконсервативные критики клеймили контркультурную молодежь, называя ее варварами, посягающими на все "традиционные духовные ценности человеческой цивилизации". Мощный заряд критики в адрес Т. Роззака и контркультуры в целом шел прежде всего от таких теоретиков, как Д.Белл, И.Кристол, Р.Нисбет, З.Бжезинский и многих других, предпочитавших видеть в контркультуре лишь опасный нигилистический, деструктивный элемент и характеризовавших ее лишь как "антикультуру", как вандализм. Молодежь, приобщенная к контркультуре, критиковалась за эгоцентризм, гедонизм, нарциссизм, за "попрание основ" протестантской этики и т.д.
Герман Кан, бывший в те годы идеологом военнопромышленного комплекса Америки, предлагая свои прогнозы будущего развития страны, неоднократно подчеркивал, что "левые" движения, контркультура в целом становятся "постоянным фактором опасности" в социально-политической жизни США. Они и в дальнейшем будут источником серьезной угрозы для капиталистической системы, потому что "могут зайти слишком далеко". Поэтому их следует обезвредить, нейтрализовать, "интегрировав в систему", "превратив в ценность самого истеблишмента"
Охранительно-консервативная критика контркультуры и Роззака в 70–80-е годы была беспощадной и сокрушительной: "Это культура разрушения!" – восклицали З.Бжезинский и Р.Хейлбронер. "Это культура извращения!" – вторил им И.Кристол:
"Можно только удивляться, как буржуазное общество вообще еще существует в культурной среде, в которой высмеиваются традиционные буржуазные добродетели и восхваляются промискуитет, гомосексуализм, наркомания... – словом, все то, что с буржуазной точки зрения должно быть расценено как извращение"45.
Неоконсервативная критика тех лет видела в контркультуре только ее разрушительную сторону и категорически отказывалась признавать ее социальное содержание, гуманистические, общедемократические мотивы. Произведения искусства, пронизанные духом контркультуры (например, роман Кена Кизи "Полет над гнездом кукушки", 1962 и др.), рассматривались ею лишь как "апофеоз безумия и гипертрофированного Я"46.
Отечественная критика молодежного бунта тех лет со стороны официальной общественной наукой отличалась крайней тенденциозностью, велась с позиций догматического марксизма. Философия контркультуры считалась "методологически несостоятельной",
"идеологически вредной". Роззаку в вину ставили то, что его социальная философия "грешила утопичностью", романтизмом, что он "ратовал за абстрактный гуманизм", "абстрактный личностный идеал" и. т.д. Как западные, так и отечественные критики обвиняли Роззака в культуроцентризме, в переносе социально-политических проблем в плоскость культуры, этики, нравственности.
Однако 70-е и 80-е годы – это был период не только огульной критики контркультуры, это было время и "беспощадного самоанализа американцев": в США происходила глубокая переоценка ценностей. Взаимодействие с контркультурой, молодежным сознанием, которое по-своему отражало прогрессивные идейные импульсы, не прошло бесследно и для старшего поколения. Шла вдумчивая полемика с контркультурой
Америка не была совсем "глухой" к контркультурной критике (полную глухоту к ней проявляли только неоконсерваторы), она прислушивалась к молодежи, старалась понять ее, в чем-то начинала соглашаться с ней. В умонастроениях американцев происходили определенные перемены: они начинали понимать, что молодежь завоевала свободу от многих старых представлений – и не в политике, а в умах, душах людей.
Тон консервативно-охранительной критики тоже постепенно начинает меняться. Стали появляться работы, свидетельствующие о попытках серьезного научного анализа комплекса идей контркультуры, причин ее влияния на индивидуальные и социальные трансформации. Контркультура начинает признаваться действенным фактором социальной и духовной жизни США.
Примером того, как менялось отношение к контркультуре в американском обществе, может служить отношение к ней Ирвинга Кристола, ведущего американского идеолога 60–70-х годов, бывшего "врагом номер 1" контркультуры. На страницах прессы тех лет появлялись его статьи с уничтожающей критикой как в адрес Роззака, так и в адрес всей контркультуры. Такое пристальное внимание к молодежному выступлению многозначительно – оно свидетельствует о том, что уже тогда критики в сущности понимали, что контркультура – это не шутки... По прошествии нескольких десятилетий на страницах влиятельного журнала "Commentary" появилась статья под названием
"Контркультуры", принадлежавшая именно И.Кристолу, который демонстрирует в ней крутой поворот в своей оценке значимости контркультуры для западной цивилизации: он пишет, что контркультура – это "одно из наиболее значительных событий западной цивилизации во второй половине XX века"! Она, продолжает Кристол свое признание, "изменила нашу систему образования, наше искусство, форму отдыха, обычаи в интимной жизни, наши нравственные нормы". Именно поэтому, подводит он итог, сегодня "так важно ее понять, и это даже важнее, чем ее критиковать"
Такое заявление представителя неоконсервативных кругов США очень симптоматично: оно свидетельствует о том, что понимание значимости контркультуры хотя и медленно, но происходило. При этом по тону статьи чувствуется, что автор не удовлетворен уровнем научного осмысления и понимания существа контркультуры, имеющегося на сегодняшний день. (Следует отметить, что в этом своем мнении он, по-видимому, прав, поскольку и сегодня можно констатировать факт отсутствия достаточно устоявшегося понятийного аппарата, необходимого для исчерпывающей трактовки феномена контркультуры.) В этой статье Кристол сам стремится проанализировать феномен контркультуры: он то берет широкую перспективу, чтобы показать, что в истории всегда так бывает, когда традиционные и альтернативные ценности сталкиваются, и в результате возникает нечто новое. То он сужает понятие контркультуры, заявляя,
что это движение направлено против культуры, искусства... Но он откровенно признается, что истинной причины рождения контркультуры, вероятно, никто никогда и не узнает...
Определенная часть западной интеллигенции всегда относилась к контркультуре с пониманием, подчеркивая заключенные в ней прогрессивные идеи. Споры вокруг контркультуры приводили к четкому размежеванию в среде американской, европейской и отечественной научной и творческой интеллигенции.
"Демократически настроенные деятели культуры США, – пишет А.С.Мулярчик, – не раз предостерегали против нигилистических тенденций, угрожающих прочности общественных связей и самому существованию искусства, но вместе с тем им всегда был понятен и близок освободительный и очистительный пафос нравственных исканий молодежи Америки"
Американский социолог Д.Янкелович отмечал, насколько стремительно идеи молодежного движения 60-х годов распространялись по всей стране и даже среди взрослого населения. В книге
"Новые правила: поиски самоосуществления в мире, перевернутом вверх дном" он писал, что эксперименты тех, кто ищет "самоосуществления", "самораскрытия" уже в 80-е годы, представляли собой "настоящую культурную революцию", которая "продвигает нашу индустриальную цивилизацию к новой фазе человеческого опыта". По его мнению, эти эксперименты вызывают серьезные культурные сдвиги в сознании большинства американского народа. "Постматериальные" ценности, характерные для студенческих движений 60-х годов, стали заметно распространяться среди разных слоев общества, притом не только в Америке
Авторы книги "Контркультура и социальные трансформации" подчеркивают: изменив стиль индивидуальной жизни, можно вызвать и существенные социальные изменения; контркультура, обладающая мощным эмоциональным зарядом, способна мобилизовать на это общественные силы
М.Фергюсон, автор книги "Тайна эпохи Водолея: индивидуальная и социальная трансформация в 80-е годы", тоже считает, что "революция сознания", которую провозгласила контркультура в 60-е годы как один из путей трансформации общества, продолжалась и в 70-е, и в 80-е годы. Изменения происходят очень неза-
метно, но достаточно быстро, считает Фергюсон. По ее мнению, постепенное изменение стиля и смысла жизни одного человека неизбежно отразится и на жизни всего общества
Гари Шварц в книге "За рамками конформизма или революция. (Молодежь и власть в Америке)" высказывает убеждение в том, что молодежное движение 60-х годов, включая и контркультуру, является важным водоразделом современной американской истории: молодежь, участвовавшая в движении 60-х, отвергала те стандартные эстетические и этические категории, те принципы, которые лежали в основе взаимоотношений многих поколений людей, которые для старших поколений служили естественной и необходимой опорой их рационального и упорядоченного существования... "Порой в извращенной, порой в игривой форме молодежная культура меняла суть этих принципов"53. Молодежные выступления в 60-е годы были частью того процесса, в котором "как взрослые, так и молодые люди совместно создавали нравственную и социальную ткань общей новой культуры"
Автор статьи "Несвоевременные мысли о контркультуре", напечатанной в книге "Введение в современную социологию культуры", Алек Гордон утверждает, что молодежь в 60-е годы выступила как беспрецедентная сила социальных изменений. Он анализирует условия возникновения контркультуры, ее генезис, многие ее особенности, опираясь на теорию Карла Маннгейма. Гордон с горечью отмечает, что с течением времени суть контркультуры не только не проясняется, наоборот, в работах, посвященных контркультуре, она все более искажается – ее представляют то субкультурой рабочей молодежи, то "антишкольной субкультурой". Возможно, в силу этого обстоятельства в западной общественной мысли историческое содержание контркультуры, по его признанию, до сих пор остается не раскрытым
Единственной солидной работой, посвященной контркультуре в нашей стране, была книга Ю.Н.Давыдова и И.Б.Роднянской
"Социология контркультуры: Инфантилизм как тип мировосприятия и социальная болезнь" (1980). На основе социологического, социально-психологического и социально-культурного анализа авторы приходят к выводу, что причины возникновения контркультуры связаны с кризисом семьи, с социально-биологическим "разрывом поколений", с плохой работой механизма социализации
молодежи в обществе. А разрыв связей между поколениями свидетельствует о глубочайшем кризисе "культуры капиталистического Запада, поразившего ее механизм социализации, передачи практических жизненных и морально-этических и мировоззренческих установок от одного поколения к другому"56.
У нас нет оснований ставить под сомнение выводы этих авторов. Однако мы убеждены, что такими, хотя, видимо, и правильными, выводами сущность контркультуры все-таки не исчерпывается. Авторы же этой работы категорически заявили тогда, что в контркультуре ничего позитивного нет, что это всего лишь "инфантильный гедонизм" и нежелание взрослеть, а главной чертой контркультуры они считали "разлагающе-деструктивную функцию". Возможно, с позиций 70-х годов трудно было распознать позитивный потенциал контркультуры. Однако резко негативная оценка контркультуры этими авторитетными исследователями во многом определила односторонне критический, тенденциозный подход к ее изучению в нашей стране. Но при таком однобоком подходе за пределами анализа остается все то положительное, гуманистическое, что сегодня подхвачено из арсенала идей контркультуры
"альтернативными" движениями во многих странах мира. Именно позитивный потенциал контркультуры нашел в них свое дальнейшее развитие и сделал контркультуру популярной во всем мире.
Ю.Н.Давыдов и в дальнейшем продолжал утверждать, что контркультура, рок-культура – это "опасный недуг" современной молодежи, что эта "антикультурная пандемия" не минула и молодежь нашей страны...
В "Новой философской энциклопедии" Ю.Н.Давыдов дает социально-философское определение понятия контркультуры, с одной стороны, как идеологических и мировоззренческих установок, радикально противоположных господствующим в западном обществе, а с другой – как молодежную субкультуру 60–70-х годов, отмеченную резким неприятием "культуры отцов". Однако при оценке контркультурной эмпирики Ю.Н.Давыдов остается на прежних позициях ее неприятия (в чем, видимо, проявляется тот факт, что не все еще российские аналитики прошли, так сказать,
"школу идеологической толерантности". В документах ООН толерантность объявляется главным условием устойчивого развития человечества...). Весь тон и лексика статьи выдержаны в духе полной и окончательной непримиримости с контркультурой. Автор пишет, что контркультура делала революции только там, где ей было позволено – в сфере духа, в интимных отношениях, в общественном бессознательном. Особенно его раздражает "сексуальная революция", провозвестником которой в социально-философской области называется французский философ М.Фуко...
При осмыслении феномена контркультуры мы главным образом опираемся на определения, данные ему Ю.А.Замошкиным, Н.В.Мотрошиловой, П.С.Гуревичем, и Ю.Н.Давыдовым, но при этом оставляем за собой право не соглашаться с исключительно негативными оценками контркультуры последнего и сосредоточиваем внимание преимущественно на ее безусловном позитивном потенциале.
Сегодня достаточно внимательного взгляда на нашу молодежь, чтобы убедиться, что контркультура практически сформировалась и в нашей стране, были (и есть!) хиппи, и панки, и рокеры, и скинхеды, были (и есть!) такие "крутые парни", как "люберы" и др. Она имела и сходство с западной, и свою специфику. Сходство заключалось в одинаковом протестном – "гамлетовском" – мироощущении, что "неладно что-то в Датском королевстве"...
Но если западная молодежь разочаровалась в целях и ценностях техногенной цивилизации и потребительского общества, то наша была разочарована во всей истории советского периода. Такое историческое самоощущение молодежи, вся глубина ее мятежных переживаний нашли отражение и в творчестве "шестидесятников", в "самиздате", "андерграунде" тех лет, в творчестве оппозиционно настроенной молодежной радиостанции "Юность", в стихах и песнях таких выдающихся бардов, как А.Галич, Б.Окуджава, Ю.Визбор, Ю.Ким. И, пожалуй, особенно так точно отражал бунтующее мироощущение целого поколения В.Высоцкий. Выступления таких поэтов, как И.Бродский, А.Вознесенский, Р.Рождественский, Е.Евтушенко, Б.Ахмадулина и других, тоже превращались в настоящие яростные протесты против всего, что мешало, тормозило "полет в будущее", как и книги В.Аксенова, поэзия Николая Рубцова. Спектакли Ефремова в "Современнике" и Ю.Любимова на Таганке – все это тоже наша контркультура – все они вместе осуществляли переоценку ценностей того времени, формировали оппозиционный духовный настрой молодого поколения, призывали отстаивать свои права на независимость, на свободу творчества и внесли свой вклад в перестройку, в ликвидацию тоталитаризма в нашей стране.
Известно, что в жизни современной молодежи практически всех стран мира особое место занимает рок-музыка, рок-культура. Осмысление значимости ее требует специального серьезного анализа59. Здесь же стоит упомянуть о том, что Т. Роззак, например, придавал ей большое значение, считая, что она выражает "манифест бунтующей молодежи", что это – рупор контркультурных идей.
Несомненно, рок-концерты – это яркое проявление контркультуры. На рок-концертах всегда царит особая радостная атмосфера единения, чувства братства, жажды духовной свободы, солидарности... Г.С.Кнабе пишет, что главным в роке является его нравственная позиция, "неписаный кодекс чести", основа же этого кодекса – противостояние "мы" и "они", но не социально-политическое, а экзистенциальное...
Рок своим ритмом, шумом, ажиотажем массовых концертов и дискотек дает возможность молодежи выразить и свой протест, и свое отчаяние – ведь то, что происходит во время рок-концертов, по существу, мало походит на пение и танцы в традиционном понимании этих слов. Здесь есть много агрессивного, разрушительного. Возможно, грохот рока заглушает и "мучительные чувства бессмысленности и одиночества" у молодых людей61. Но рок распространяет не только идею разрушения, в нем силен и дух любви, солидарности, милосердия, общечеловеческих ценностей. Рок отчаянно взывает к людской совести, доброте, призывает людей к взаимопониманию, братству: на рок-концерты молодежь идет не только слушать музыку – она идет принять участие в некоем массовом переживании – в карнавале, в ритуале юности...
Вернувшись немного назад, можно вспомнить, что протестное движение 50-х годов в благополучном американском обществе началось с движения "битников" – "разбитого поколения", состоявшего преимущественно из участников войны во Вьетнаме и сочувствующих им людей. В знак протеста против этой войны ветераны Вьетнама швыряли свои ордена и медали у здания Белого Дома, испытывая тяжкие мучения совести от воспоминаний об уничтоженных ими с помощью напалма целых деревень вьетнамцев... К ним присоединились тогда сочувственно настроенные писатели и поэты, такие, как Джек Керуак (роман "На дороге"),
Уильям Берроуз (книги "Мягкая машина", "Голый завтрак"), Ален Гинзберг (роман "Вопль"), Лоренс Ферлингетти, Чарлз Буковски, Грегор Корсо, Джон Апдайк и др. Их радикальные эксперименты в творчестве, романы-коллажи были поисками новых средств выражения, чтобы передать глубоко личные переживания тех лет – состояния отчаяния, бессилия, тошноты (Сартр Ж.-П.). Позже в том же эмоциональном ключе то с явной, то со скрытой иронией, сарказмом, но с тем же ощущением "тошноты" писали свои бестселлеры такие всемирно известные авторы, как Курт Воннегут ("Бойня номер пять", "Колыбель для кошки" и др.), Э.Берджес ("Заводной апельсин") и др. Опыты "битников" в области искусства также оказали огромное влияние на формирующуюся в то время контркультуру. Кумиром "битников" был американский писатель Генри Миллер (запрещенный в своей стране с 30-х по 60-е годы за аморальность).
В книге "Американские миражи" Лев Николаевич Митрохин, академик, недавно ушедший от нас, описал свое пребывание в Америке в 60-ые годы, где он встречался с "битниками" или "потерянным", "разбитым" поколением, которые не могли простить своему отечеству их надломленные судьбы. Контркультура тогда еще не сформировалась, но дух бунтарства начинал передаваться молодым от битников... "Юноши и девушки поражают добропорядочных родителей внезапными вспышками ярости и гнева, припадками безотчетной тоски и скепсиса. Недовольство юным поколением давно вышло за рамки конфликтов в отдельных семьях – оно превратилось в общественную проблему, привлекшую внимание психологов, социологов и т.д.". Судьба американской молодежи стала предметом размышления ученых и государственных деятелей, но также и полиции, и судебных органов. Одни в качестве причины видят избыток материальных благ, другие – нехватку христианского благочестия, но многие понимают, что утрачены традиционные связи, нарушено взаимопонимание между поколениями, и младшие враждебно относятся к заветным идеалам отцов. Но большинство сначала подмечало лишь внешние проявления в поведении молодых – их непонятные "наряды", дикие гонки на мотоциклах и машинах, стычки гангстерских банд, дикие пляски поклонников рок-звезд, а то, что таилось в глубинах их социальной жизни, пока еще понять было трудно, писал Л.Н.Митрохин в 60-е годы
Один из героев романа Джека Керуака "На дороге" так объясняет причину своих беспрестанных метаний: "Не знаем, куда и зачем. Просто мы должны двигаться, забыться в иступленном рок-н-ролле, наркотиках, пьянстве, сексе, чтобы убежать от неудовлетворенности, разочарования, от смутной тоски по какой-то другой жизни". Почему, вопрошает американский драматург Артур Миллер, так много в США "мальчиков и девочек, людей, сбитых с толку", которые ищут "немного человеческой теплоты, надежды в жизни, какого-нибудь символа, в который они могли бы поверить и с помощью этой веры восстановить свое разбитое сердце и надломленные души"
Битники – художники, музыканты, писатели – были по существу философами этого движения, и многое из их философии было затем подхвачено контркультурным движением, пришедшим вослед битничеству.
Родиной "поколения разбитых" была Калифорния, которая позже оказалась настоящим социокультурным полигоном. Именно здесь родилась и рок-культура, здесь прославились спустя два десятилетия такие рок-звезды, как Джимми Хендрикс, Денис Джоплин (создавший новый музыкальный стиль "рег-тайм"), группы "Грейтфул Дэд", "Джефферсон Эйроплейн", психоделический рок и т.д. Здесь начинал свой звездный путь "король рокн-ролла" Элвис Пресли. Здесь же снимался и культовый фильм
"безумных 70-х" "Забриски – пойнт" М.Антониони...
В среде "битников" шли эксперименты собственных социокультурных ориентаций, стали модны и гомосексуальные эксперименты, в их эстетике появилась поэтизация мужского начала, бунтарского характера. Но битники не были "Новой Богемой", как их изображали популярные журналы, многие из них искренне отвергали господствующие при капитализме порядки, ложь, лицемерие буржуазного образа жизни. Они первыми объявили войну "потребительству", первыми критиковали дух конформизма, равнодушия в американском обществе; они не были радикалами, их философией скорее был экзистенциализм, "искейпизм", религиозно-философское учение Востока.
После "битников" начинают формироваться и другие субкультуры. Рождается субкультура подростков – рокеров – с идеалом
"крутого парня" – подчеркнуто агрессивной внешностью, черная
кожаная одежда с металлическими заклепками, высокие ботинки ("пригодятся в драке"), в ушах – кольца, украшения – черепа, распятье Христа... Элемент агрессивности характерен и для упоминавшейся выше субкультуры панков (появившейся в Англии в 80-е годы в рабочих районах). Они выделялись и ярко раскрашенными волосами, и демонстративно рваной старой одеждой. (Кстати, радикализм панк-моды сразу был подхвачен представителями "высокой моды" Европы – это один из характерных примеров "интеграции" контркультуры в систему истеблишмента.)
Как утверждает K.O’Xapa в книге "Философия панка. Больше, чем шум", именно панк-рок сегодня вырвался в авангард роккультуры. Он превратился в настоящее международное движение, представляющее наиболее бунтарское направление современной контркультуры. Социальной базой современного панка являются не только рабочие, как в начале его возникновения в Англии, к нему примыкают представители самых разных социальных слоев. Философия панка такова: "Думай самостоятельно, будь самим собой, не просто принимай то, что тебе дает общество, создай собственные правила и живи собственной жизнью"
Рождение контркультуры символически ознаменовал грандиозный музыкальный рок-фестиваль в г. Вудсток (Калифорния) в 1969 году, собравший около полумиллиона человек и ставший эпохальным событием в жизни контркультурной молодежи. "Мы стали голосом поколения", сказал тогда Пол МакКартни, один из ливерпульской четверки – группы "Битлз". Значение возникшей тогда рок-культуры мы видим именно в том, что в рок-культуре молодежь обрела, наконец, свой социально значимый голос и заявила о своих правах. (Обрела ли или только хочет обрести? Пока что не существует партии молодежи, представляющей её интересы в политических и властных структурах. Скорее прав А.Крушанов, который называет молодежь "нерастраченным стратегическим резервом цивилизации")
Здесь можно провести определенную аналогию между контркультурой и другим важным социальным движением современности, таким, как феминизм, потому что женщина, живущая в контексте современной репрессивной – "маскулинной" культуры, именно в этом движении тоже может обрести свой социально значимый голос, получить возможность заявить о своих правах, заставить общество услышать ее.
Как подчеркивала М.И.Новинская, эстафета западных "мальчиков 60-х годов" перешла затем к нашим "детям перестройки": в них тоже демонстрируется "определенная конфронтация поколений", пишет она. Одним из самых выразительных проявлений этой конфронтации является, как и на Западе, отечественная музыкальная рок-культура. Но если сегодня западный рок уже утратил свою бунтарскую роль, став более профессиональным и более коммерческим, наш рок, утверждает М.И.Новинская, несет на себе идеологическую нагрузку "эпатирующего социокультурного протеста". Однако аналитик сомневается, обладает ли отечественная контркультура достаточным позитивным культуротворческим потенциалом68. На наш взгляд, позитивным потенциалом отечественная рок-культура, безусловно, обладает, если иметь в виду деятельность таких рок-групп, которые возглавляют Гребенщиков, Макаревич, Шевчук, Сукачев, Расторгуев, П.Мамонов (в прошлом – Цой, Тальков) и др.: эти рок-группы всегда умели расставить верные нравственные акценты, касаясь тех или иных событий в стране, в мире. Их культуротворческий потенциал, видимо, проявляется в очевидной способности формировать новые демократические, гуманистические представления, нормы и ценности в умах молодых, что не всегда под силу даже школе или вузу.
Петр Мамонов (группа "Звуки My") своим гротескноэпатажным талантом способен создать такой "глобально" обобщающий образ "человеко-человечества" – больного, безнадежно деградирующего, который потрясает до самой глубины души... Это похожее на бывшего "хомо-сапиенс" существо, умоляя, протягивает трясущиеся руки – он умоляет об одном: о любви, о любви во спасение. Не о том ли с глубокой болью пишет во всех своих книгах Теодор Роззак? Не к любви ли как методу выживания уже третье тысячелетие призывает человечество религия, христианство? Как и контркультура, в частности...
Диакон Андрей Кураев, небезразличный по отношению к творчеству таких рок-певцов, как Юрий Шевчук и Константин Кинчев, называет их творчество миссионерским. Он утверждает, что после их концертов заметное число молодых явно проявляет интерес к православию, к церкви. Он убежден, что церковь – это место не только для бабушек, но и для молодых, для интеллектуалов
Стоит упомянуть, безусловно, интересную работу К.Мяло, посвященную контркультуре (преимущественно на примере Франции). Много верного подмечено автором при анализе молодежного движения в мае 1968 года. Стремясь подчеркнуть серьезность такого социального явления, как движение хиппи, панков и др., К.Г.Мяло справедливо отмечает: "Все это не игра, это признаки краха, краха данного типа культуры, данного типа цивилизации, это призыв к отказу от него, призыв к полному отказу – и возрождению к "новой жизни". Воля к беспорядку – это протест против существующего порядка, против господствующего культурного кода"70.
В еще одной книге, посвященной молодежному бунту, под названием "Время выбора" (1991) Ксения Мяло сравнивает западную контркультуру 60-х годов и отечественную 80-х и приходит к горьким выводам: если для философии контркультуры США был характерен мощный глобализм, антиимпериализм, глубокая озабоченность проблемами неимущих как в их стране, так и в Третьем мире, то наши бунтари 80-х, с сожалением констатирует К.Мяло, проявляли полное равнодушие не только к глобальным проблемам или к Третьему миру, но и к трагическим событиям в своей стране (например, землетрясение в Спитаке). В этом К.Мяло видит "глубокий провинциализм" нашего молодежного бунта, озабоченного только своими внутренними проблемами. Они требовали "Дайте!", но не "Дайте миру шанс!", как пел когда-то Джон Леннон, а "Дайте джинсы, дутики, видики!". Западные бунтари отказывались от всего в богатой стране, а наши требуют всего в стране, почти разоренной, сетует К.Мяло
Мы в нашей стране теперь тоже строим потребительское общество, отвергнутое контркультурой Запада как тупиковый путь развития, при этом считаем это высокой целью социальной деятельности, подчеркивает К.Мяло. (С одной стороны, не совсем справедливо упрекать в этом народ, более 70-ти лет проживший в условиях хронического товарного голода, недопотребления самых элементарных товаров, продуктов. А с другой стороны, лучшая европейская и русская литература всегда воспитывала в людях чувство "критической дистанции" в отношении к "золотому тельцу": Бальзак и Диккенс, Гоголь и Салтыков-Щедрин рисовали отвратительные образы скряг, стяжателей, толстосумов, гобсеков, Головлевых, Плюшкиных, Чичиковых и т.д. И церковь учила:
"Богатому труднее пролезть в царствие небесное, чем верблюду сквозь игольное ушко". Однако сегодня эта традиция существенно ослабела в нашей культуре, а такие теле-шоу, как "Алчность",
"Кто хочет стать миллионером" и проч. играют, очевидно, противоположную роль...) (Как справедливо отмечает В.Н.Порус, и контркультура, и постмодернизм – это отрицание, критическая ревизия той самой западной культуры, "в которую Россия с таким мучительным усилием входит вот уже какое столетие")
Российскую молодежь, как и все общество, поразил вирус потребительства, но доступ к "дарам цивилизации", к машинам, туризму за рубежом, к другим потребительским благам оказался не у всех одинаков. Отсюда, пишет К.Мяло, и рост преступности и вандализма среди молодежи, подростков, непостижимо жестокие разборки среди их группировок, молодежь мстит обществу за это неравенство, сокрушая все вокруг, разоряя подъезды, вагоны электричек – это все "жажда социального реванша", это тревожные симптомы глубокой социально-экономической патологии...
К каким духовным тупикам может привести наше общество курс на строительство потребительского общества, отвергнутое контркультурой, Западом? Где предел разумному потреблению? Когда потребление превращается в потребительство?
Что ему противопоставить? Э.Фромм, а за ним и Т. Роззак предлагают переориентировать общественное сознание с материальных на нематериальные, духовные ценности, поднять в общественном мнении значимость ценностей, не связанных с деньгами. В России, испытывающей нелегкий период кризиса, духосмятения, когда отсутствует "духоподъемная идея" (А.Рубцов), поэт Андрей Дементьев тоже призывает обратиться к тем сокровищам России, которые "не тускнеют со временем, не зависят от курса валют и которые невозможно превратить в частную собственность", опереться на "Золотой запас" российской духовности.
Если в бунте сегодняшних "скинхэдов", в росте преступности среди молодежи, подростков, жаждущих "социального реванша" за их обездоленность, Ксения Мяло видела "симптомы глубокой социально-экономической патологии" в стране, то Роззак увидел иные, не менее серьезные, симптомы в этом "восстании неугнетенных", бунте молодежи из "непролетарских" слоев – он увидел симптомы не только морального кризиса потребительского общества, но и универсального, глобального кризиса техногенной цивилизации. Контркультура вместе с ее теоретиком Роззаком предупреждала человечество, что "американский образ жизни", безудержное, "бесстыдное" потребительство не делают всех счастливыми, что потребительское общество – это тупиковый путь развития, ведущий человечество к краю гибели.
